Джонатан Стрендж и мистер Норрелл

Чилдермасс ехал шагом, рядом плелся Винкулюс. Вокруг простиралась заснеженная вересковая пустошь, похожая на широкую пуховую перину. Вероятно, именно это сравнение пришло в голову Винкулюсу, который принялся подробно расписывать, в какой мягкой постели собирается провести нынешнюю ночь и какой обильный ужин его ожидает вечером. Естественно, он ни секунды не сомневался, что оплатит все эти излишества Чилдермасс. Еще удивительнее, что Чилдермасс не спорил. Он был занят единственным вопросом: надо ли показать Винкулюса Стренджу и мистеру Норреллу? С одной стороны, во всей Англии не найдется более подготовленных людей, с другой – неизвестно, как они себя поведут. Чилдермасс поскреб щеку. На месте рваной раны на смуглой щеке появился ровный, словно серебристая линия, шрам.

Внезапно Винкулюс перестал болтать и встал как вкопанный. Человек-книга сбросил попону с плеч и закатал рукава сюртука.

– Что случилось? – спросил Чилдермасс.

– Я изменился! – воскликнул Винкулюс. – Смотри! – Он стянул сюртук и расстегнул рубашку. – Слова стали другими! И на руках! На груди! Везде!

Не обращая внимания на холод, Винкулюс прямо на дороге начал раздеваться. Обнажившись, синекожий дьявол радостным танцем встречал перемены.

Чилдермасс спешился. Он был в ужасе. Спасти книгу Джона Аскгласса от смерти и уничтожения, а теперь наблюдать, как она саморазрушается!

– Мы должны скорее добраться до гостиницы! – заявил Чилдермасс. – Возьмем чернила и бумагу и перепишем все, что получится. Ты должен вспомнить все слова до последнего!

Винкулюс уставился на него как на сумасшедшего.

– Зачем? – удивился он.

– Это магия Джона Аскгласса! Мысли Джона Аскгласса! Единственная запись! Мы должны сохранить каждое слово.

Винкулюс удивленно таращился на Чилдермасса.

– Зачем? – переспросил он. – Если сам Джон Аскгласс не считает нужным их сохранять?

– Но почему так неожиданно? Без всякой причины?

– Причин хватает, – заявил Винкулюс. – Раньше я был Пророчеством. Теперь то, что я предсказывал, сбылось. Разве я мог остаться прежним и стать преданием? Ты хочешь, чтобы я стал сухой, словно книжная пыль, историей?

– И кто ты теперь?

Винкулюс пожал плечами:

– Возможно, теперь я – поваренная книга. Или роман. Или собрание проповедей!

Эти предположения развеселили Винкулюса, и он снова захихикал, пританцовывая.

– Надеюсь, ты по-прежнему остался магической книгой. Винкулюс, неужели ты ни разу не попытался разобрать, что написано на твоем теле?

– Я – книга. – Винкулюс остановился, не закончив па. – И непростая. Задача книги – нести слова. Что я и делаю. А читать – задача читателя.

– Но последний читатель умер!

Винкулюс равнодушно пожал плечами.

– Ты должен помнить хоть что-нибудь! – возбужденно вскричал Чилдермасс, схватив Винкулюса за руку. – Например, рогатый круг, перечеркнутый линией? Он повторялся несколько раз! Что он означал?

Винкулюс вырвал руку.

– Он означал прошлый вторник. Или трех свинок – одну из них в соломенной шляпке! Или Салли, танцующую в лунном свете и потерявшую свою хорошенькую розовую сумочку! – Она ухмыльнулся и погрозил пальцем Чилдермассу. – Я тебя раскусил! Надеешься стать следующим читателем?

– Возможно, – отвечал Чилдермасс. – Хотя я не знаю, с чего начать. Впрочем, не вижу более подходящего претендента. Однако, что бы ни случилось, отныне я не выпущу тебя из виду. Я стану твоей тенью!

Винкулюс помрачнел и принялся натягивать одежду.

Весна вернулась в Англию. Птицы ходили по вспаханным бороздам. Солнце прогревало камни. Дожди и ветра помягчели, а воздух наполнили ароматы земли и травы. Леса подернулись дымкой, столь неуловимой, что едва ли ее можно было назвать зеленью, скорее намеком на зелень, словно деревья видели зеленые сны и погружались в зеленые думы.

Весна вернулась, а Стрендж с Норреллом – нет. Тьма по-прежнему окружала аббатство Хартфью, и Норрелл оттуда не вышел. Люди гадали, кто из волшебников убьет другого раньше, в какой степени они заслуживают подобной участи и не пора ли кому-нибудь все это выяснить?

Однако не успели утихнуть пересуды, как Башня Тьмы исчезла, прихватив с собой аббатство Хартфью. Дом, парк, мост и часть реки исчезли вместе с ней. Дороги к аббатству теперь разворачивались в обратную сторону или выводили на задворки, куда никто не собирался идти. Дом на Ганновер-Сквер и оба дома Стренджа – на Сохо-Сквер и в Клане[181] – постигла та же участь. В Лондоне единственным живым существом, способным войти в дом Стренджа, был кот Джереми Джонса по имени Снегирь. И впрямь, кот не признавал исчезновения дома и всякий раз, как ему приходило такое желание, проскальзывал между домами номер тридцать и номер тридцать два. Каждый, кому довелось за этим наблюдать, соглашался, что не видал более странного зрелища[182].