Читая этот фрагмент, гуманист мог отдавать себе отчет в наличии слегка скандальных отзвуков. Если бы его спросили о примере dissolutus
стиля в прозе, на ум пришло бы имя самого Гуарино – не в качестве признанного факта, но в качестве злободневного предмета обсуждения. К 1435 году, когда Альберти написал трактат о живописи, Георгий Трапезундский издал свою книгу De rhetorica libri V. Это был первый исчерпывающий гуманистический трактат о риторике: до этого гуманисты опирались по большей части на классические латинские руководства по риторике Цицерона и Квинтилиана. Георгий Трапезундский был итальянизированным жителем Крита и греческим ученым, а между 1430 и 1432 годами он преподавал греческий язык в мантуанской школе Витторино Casa Giocosa; его новый трактат привнес в старую латинскую риторику массу формулировок и понятий греческой риторики, в основном из Аристотеля, Дионисия Галикарнасского и Гермогена. Тем не менее в одном отношении книга была оскорбительной. Георгий непроизвольно «укусил руку вскормивших его», а одним из итальянских гуманистов, обучавших его латинскому языку, был Гуарино – в Венеции, около 1418 года. Георгий приводит Гуарино в качестве примера плохой, несвязной и непериодической структуры предложения, используя в качестве примера знаменитый текст Гуарино – панегирик графу Франческо Карманьоле[294]. Текст показался ему несвязным и слабым: «compositione nihil fere viriliter colligatur, ac ideo supina quaedam, et futilis oratio sit» («эта речь почти совсем не связана крепкой композицией, и потому она какая-то разваливающаяся и непрочная»*). Он переписывает части absurde composita речи Гуарино таким образом, что короткие предложения соединяются в длинные. Например, Гуарино писал:Ingens et incredibile illud occurrit, quod urbs ipsa non semel, sed toties vincenda fuit, quot arces habuit, castellaque et loco et arte munitissima. cum ne minimus quidem angulus in potestatem redigi, nisi ferro, machinamentis, et obsidionis viribus, impugnatus expugnatusque potuerit. geminas tam longe lateque fossas sub hostium oculis, inter infesta illorum tela, sub ardentissimo sole, circumducens omnem subsidiorum spem, et occasionem ademisi.
[Случилось нечто важное и невероятное: сам этот город надлежало побеждать не единожды, а столько раз, сколько в нем было цитаделей и крепостей, город, укрепленный и местоположением, и искусством. Ведь даже самым маленьким уголком нельзя было завладеть без осады и завоевания его железом, орудиями и военными силами. Ты, обведя войско вокруг двойных столь длинных и широких рвов перед глазами врагов, посреди вражеских стрел и под палящим солнцем, отнял всякую надежду на помощь и всякий благоприятный случай.]*
Георгий соединяет эти предложения в одну длинную конструкцию: