Джулиус и Фелтон

Запустение царило и на втором этаже, разве что в меньшем объеме – возможно, владельцы занимали спальни еще некоторое время после того, как решили переехать. На стенах кое-где висели картины. Задержавшись возле сельского пейзажа, я вдруг услышал звук шагов, легких, кои едва ли могли принадлежать мужчине с тем размером ноги, что выдавали следы внизу. Мне кажется, я даже услышал цокот каблучков и тихий вздох совсем рядом. Скрипнула дверь, я поспешил войти в незапертую комнату, чтобы увидеть на фоне окна расплывчатую фигуру. Однако солнце так слепило глаза, что поручиться в увиденном я не мог, тем более комната – спальня, как оказалось, – была пуста. На меня накатил иррациональный страх, я попятился и, споткнувшись о край ковра, вывалился в коридор.

– Что за черт здесь творится?

Естественно, вопрос остался без ответа. Но ведь кто-то же звонил?

Я спустился обратно в холл и нашел телефонный аппарат. Каково же было мое изумление, когда выяснилось, что шнур отсутствовал. Если связь когда-то и существовала, то за неуплату ее давно обрезали. Волосы на затылке встали дыбом, когда я осознал происходящее. Похолодев, я сделал пару шагов назад и вдруг налетел спиной на неожиданную преграду.

– Боже мой, Филипп! – услышал я. – Что ты здесь делаешь?

Я не раз представлял, как поведу себя при встрече, какой вид сделаю, что скажу, если придется вступить в беседу, однако сейчас не смог подавить радостного возгласа и разве что не набросился с объятиями. Джулиус выглядел удивленным и растерянным. На нем не было ни шляпы, ни плаща, только домашние вельветовые брюки, рубашка и вязаный жилет. Таким я видел его впервые и, признаюсь, на мгновение позабыл обо всех страхах.

– То же самое я бы спросил у тебя, – выдавил я, стараясь скрыть смущение. В последний раз мы виделись при не самых приятных обстоятельствах. Уверен, у него сложилось нелестное мнение о нас с Дафной, что, конечно же, не соответствовало действительности.

Внезапно выяснилось, что Олдридж получил ту же просьбу о помощи и явился немедленно, из чего выходило, что он находился в доме 116 по Саммерс-стрит чуть больше часа.

– Давай уйдем? – предложил я, подходя к двери. – Произошла какая-то ошибка. Видишь же, здесь никто не живет.

С этими словами я дернул за ручку, потом еще раз и еще, однако попытки не увенчались успехом.

– Кто-то или что-то не хочет выпускать нас так просто.

Джулиус достал носовой платок и тщательно протер ступеньку, прежде чем присесть. Я в бессильной злобе потряс дверь еще немного, убедившись в правдивости его слов, и в отчаянии развел руками:

– И что теперь делать? Ты понимаешь, в чем дело?

Джулиус довольно прищурился:

– Такой Филипп Фелтон нравится мне больше. – Он явно намекал на причину нашей размолвки и на мое чрезмерное любопытство в отношении его частной жизни. – Единственное, что мы можем сделать, – это поговорить с хозяевами.

– Но их же здесь нет?

– С настоящими. – Олдридж поднялся со ступеней и, отряхнув брюки, огорченно покачал головой. – Ты ведь видел, да? Безликие тени, легкие шаги…

Я вскинул руки:

– Нет! Нет, ты не втянешь меня в это снова. Я ничего не хочу слышать о призраках, вампирах, феях и прочей хэллоуинской жути. Знаешь, Джулиус, у меня новая жизнь, работа, друзья. С меня хватит.

– Да? Тогда ответь мне на один простой вопрос. Почему ты пришел?

Я не собирался вестись на эту дешевую провокацию, посему гордо отвернулся. Как раз в тот момент, когда на пыльном полу один за другим возникли и тут же исчезли следы маленьких женских ножек. Я моргнул, прогоняя наваждение. Следы исчезли, но я явственно ощущал аромат лаванды, которого не было буквально секунду назад. Я помотал головой, стало немного легче.

– В любом случае мы заперты, – как ни в чем не бывало продолжил Джулиус, будто и не заметив ни моих странных манипуляций, ни отсутствия ответа на его вопрос. – Давай поодиночке обойдем все комнаты, включая чердак и подвал. Прислушивайся и присматривайся к мельчайшим мелочам. Как тогда, в доме Терилл-Диксон, когда пришлось пересчитывать все розы.

Против воли я улыбнулся. Словно в старые добрые времена. Хотя насчет добрых я, возможно, погорячился.

Оставаться одному было… страшно. До дрожи в коленях и липкой испарины. Я и сам себе не мог объяснить, чего боялся, но меня не покидало ощущение чужого взгляда в спину. Паранойей я никогда не страдал, так что предпочел почаще оглядываться. Один раз, когда я поднимался по лестнице на чердак, послышались голоса. Я прислушался, но разговор затих, словно заговорщики перешли на шепот, и чем ближе я оказывался к чердаку, тем жутче становилось. Наконец, прильнув к дверке, я с изумлением различил за ней шорох одежды и хлесткий звук пощечины. До того это было противоестественно, что я не сдержался и рывком отворил дверь. В лицо пахнуло жаром нагревшегося за день железа, запахом смолы и отсыревших досок. Но, помимо старых вещей и соломы, я нашел кое-что интересное, с чем и поспешил на поиски Джулиуса.