Единственный, кому ты веришь

Крис: «Говорю тебе: она сумасшедшая, психованная, блин! Чё за дела? Ты с ней зафрендилась, что ли? Может, определишься, на чьей ты стороне, а? Если я говорю, что это моя тачка, значит, это моя тачка, OK?! Я никогда не вру, OK? А теперь думай что хочешь, Клер, но я жутко разочарован, прям полный зашквар, не ожидал от тебя такого».

Я не ответила. Худо-бедно разожгла огонь в камине – пусть пламя расскажет мою судьбу, оно хорошо умеет это делать, огонь гипнотизирует тоску. Синяки на руке уже окрасились в темные пастельные тона – красота, достойная кисти Тёрнера. Мое тело размякло в тепле, плавилось, как воск.

На следующий день Крис первым написал мне, то есть Клер. «Слушай, Клер, прости за вчерашнее, но постарайся понять, я терпеть не могу вранье. И я вообще не способен причинить женщине боль, честное слово! Что еще она тебе наговорила? Мне нужно знать, потому что она может испортить мне репутацию своим враньем, она стерва, я тебе уже писал, и не угомонится в Фейсбуке».

Клер: «Она мне больше не пишет, но ее последнее сообщение меня беспокоит. Она ведь совсем одна в том доме. Наверное, ей там невесело. Ты уверен, что с ней все в порядке?»

Крис: «Да в порядке с ней все! Она врет, чтобы тебя разжалобить, а на самом деле уже вернулась в Париж, мой приятель к ней заходил. Физически здорова, но в полном психическом раздрае. Только и ждет, чтобы я ей позвонил. Не дождется! Я тут больше не при делах, пусть и думать обо мне забудет, я-то уж точно забыл». (Подмигивающий смайлик.)

Каждый раз, отправляя Крису послание от Клер, я надеялась, что он не выдержит, и даже если не признается ей во всем, то хотя бы позвонит мне, чтобы извиниться и узнать, как я себя чувствую, не нужна ли мне помощь. Я отказывалась поверить, что простые человеческие чувства, сопровождающие физическое влечение, могут вот так просто взять и исчезнуть, уступив место полнейшему неприятию действительности, но с каждым посланием натыкалась на очевидность: «Эта страница недоступна».

Ты скажешь мне, Луи, что я сама напросилась: целенаправленно к этому шла и понесла наказание, которое в общем-то не так уж и сурово, хоть и довольно жестоко. Романчик XVIII века на новый лад, не более того. Современные «Опасные связи», в которых я одновременно де Мертей и де Турвель, манипуляторша и жертва, та, кто умирает, и та, кто убивает. Я играла с вымыслом, и вымысел ударил по мне бумерангом – сюрприз в предсказуемой развязке романа. KissChris закусил удила, тварь сбежала от творца. Неплохо получилось! Я и сама была готова над этим посмеяться в те краткие периоды, когда оцепенение меня отпускало и мне представлялось, какой классный иронический рассказ можно будет сделать из этих событий, когда мне станет лучше. Но я и вообразить не могла, несмотря на нараставшую физическую слабость, а скорее как раз из-за нее, какие последствия повлечет за собой этот финал романа, который Клер назвала бы по-простому – свинством.

Поначалу я находила себе разные занятия. Гуляла по дому, открывала шкафы, примеряла одежду – мужскую и женскую. Одну ночь провела в детской комнате, свернувшись на полу возле колыбельки. Искала убежище в книгах. В доме обнаружилась удивительная библиотека с любопытной подборкой самых разных книг об отдыхе: пляжные романы, путеводители «Мишлен», руководства по парусному спорту. И еще там были очень редкие издания, с ограниченным тиражом, на веленевой бумаге: изысканные старинные сонеты и произведения малоизвестных современных авторов. Я читала все, что попадалось под руку, заколачивала словами дыры, пробитые тишиной, но, за исключением парочки стихотворений, ни одна книга мне не помогла. Этот способ лечения больше не работал. Помимо прочего, я нашла какую-то макулатуру по практической психологии – личностные тесты, наборы карточек, пособия по распознаванию трудных характеров – и книжку о знаках зодиака. Крис оказался пассивно-агрессивным параноиком нарциссического склада с неврозом навязчивых состояний и признаками шизофрении. Я была Скорпионом с асцендентом в Весах, чувствительностью Рака, упрямством Козерога и великодушием Льва. Вот тут мне и пришло в голову превратить свои злоключения в комический рассказ, я ухватилась за эту идею, но возбудить в себе желание писать не удалось, как ни старалась. Потом был момент, когда я даже попыталась оправдать Криса. Вспомнила его последнюю фразу: «Предупреждаю, я завтра уеду в двадцать ноль ноль». Ну конечно, он хотел сказать «в восемь», но необходимость выглядеть в этот момент мужчиной, диктовать закон вынудила его к официальщине, и в этой оговорке я увидела его смятение, – так дети выкрикивают друг другу ругательства, боясь заплакать. Но чтобы возродить меня к жизни, этого было недостаточно. В следующие дни время будто замедлилось. Я вставала с постели только для того, чтобы налить чаю, сходить в туалет и взять с полки очередную книгу, но уже не читала. Помню только одно стихотворение из сборника Клода Эстебана, потому что это последнее, что я запостила у себя на странице: