Единственный ребенок

Сонгён покачала головой. Ей не хотелось рассказывать, как все ее планы приготовить карри и поужинать с Хаён пошли прахом. Девчонка даже не дотронулась до тарелки, заявив, что терпеть не может карри. Под конец просто удалилась к себе в комнату, и Сонгён пришлось поесть в одиночестве.

— Нам лучше поговорить! — крикнула она в спину Джесону, когда тот двинулся в комнату Хаён.

— Поговорим, когда я повидаюсь с ней, — отрезал он, подходя к лестнице.

Сонгён услышала, как Джесон открывает дверь, зовет дочь. Вдруг почувствовала себя чужой, прислушиваясь к доносящимся сверху звукам.

В их спальню он вернулся не скоро. Сонгён, которая, умывшись, сидела за туалетным столиком, заслышав его, резко обернулась.

— Что вообще происходит? — поинтересовалась она.

— Что у тебя с рукой? — спросил он, не ответив на ее вопрос, при виде болеутоляющего пластыря у нее на запястье.

Она просто не могла рассказать ему во всех подробностях, что произошло днем. Потерла запястье и небрежно произнесла с делано-равнодушным видом:

— Ерунда. Неудачно рукой оперлась.

— А тебе не кажется, что это уже слишком — драться с моей дочерью в первый же день, как она появилась здесь? — вопросил Джесон.

Сонгён просто не верила собственным ушам. Уставилась на него, изумленно открыв рот, и обнаружила, что он всерьез зол. Хаён, видать, успела сказать ему что-то, что он совершенно не так понял.

— Что она тебе сказала? — спросила Сонгён.

— У нее рука распухла и покраснела. Так из-за чего вышла потасовка? — поинтересовался Джесон, явно делая поспешные выводы и даже не озаботившись спросить, что действительно имело место, чем немало ее расстроил.

— Потасовка? Да за кого ты меня принимаешь? С маленьким ребенком? — огрызнулась она.

Джесон ничего не ответил.

— Она проснулась и тут же заявила, что пойдет к тебе, так что я привела ее обратно домой. Вот и всё.

— Но Хаён… — начал было Джесон, однако тут же прикусил язык. Похоже, что дочь поведала ему совершенно другую историю.

— Так что она тебе сказала? — повторила Сонгён.

— Ничего. Этого достаточно.

— Достаточно? Давай выкладывай, что она тебе сказала! Почему ты сваливаешь все на меня?

— Милая, ты же знаешь, как туго ей пришлось… Разве нельзя было проявить чуть больше понимания и просто спустить все на тормозах? Она проснулась, увидела, что папы рядом нет… разве непонятно, почему она так себя повела? — резко выпалил Джесон. Раньше он никогда не позволял себе повышать голос, разговаривая с ней. — Если она искала меня, ты могла бы просто мне позвонить! — продолжал он.

— Не было времени звонить. Чего еще ты от меня ждал, когда она просто вскочила и выбежала на улицу?

Джесон тщетно пытался подобрать слова, так что Сонгён продолжила:

— Ты не думаешь, что стоило для начала выслушать и меня? Если ты так переживаешь за дочь, то почему предпочел выпивать с коллегами, а не сразу вернуться домой?

— Ладно. Сам виноват. Проехали.

Сонгён больше не произнесла ни слова, чувствуя, что нет никакого смысла и дальше выяснять отношения — оба будут лишь сильнее ранить чувства друг друга. Ей о многом хотелось у него спросить, но сейчас она была совершенно не в настроении с ним общаться. Последний раз посмотревшись в зеркало, Сонгён наспех причесалась и вскочила на ноги.

— Ты куда? — крикнул ей в спину Джесон, но она решительно шагнула за порог и прикрыла за собой дверь спальни, оставив его в одиночестве.

Однако даже в кабинете Сонгён долго не могла успокоиться. Вообще-то не сказать, чтобы раньше они ни разу не ссорились. Но она никогда не позволяла себе надолго затягивать возникший конфликт и оставаться в растрепанных чувствах. Если ее что-то расстраивало, предпочитала сразу расставить точки над «i».

После свадьбы оба были всегда настолько заняты на работе, что виделись в основном лишь за ужином. Желая извлечь максимум из этого короткого времени, проведенного вместе, относились друг к другу как можно внимательней, вели себя как можно более деликатно. Все их споры обычно касались самых тривиальных вещей, вроде как почему кто-то бросил носки в стиральную машину вместе с постельным бельем или не позвонил предупредить, что не будет ужинать дома. До этого она никогда по-настоящему не злилась и не обижалась.

Сонгён вполне могла понять, почему Джесон так переживает из-за дочери, но ей была совершенно невыносима мысль, что он с ходу свалил все на нее и не подумав выслушать ее версию недавних событий.

Она была так расстроена, что даже не получалось толком сосредоточиться на чтении. По нескольку раз перечитывала одну и ту же фразу — и в конце концов сдалась, раздраженно захлопнув книгу.

Вытащила из сумки блокнот и цифровой диктофон. «Послушаю-ка лучше запись беседы с Ли Бёндо», — подумала она. Надела наушники, нажала на «воспроизведение». Качество записи было хорошим, и были слышны даже его шаги, когда он входил в комнату, и потрескивание застегиваемых наручников.

Вот он негромко напевает. Та самая песенка. Сонгён выкрутила громкость на максимум.