Эдит Пиаф. Жизнь, рассказанная ею самой

Да, это так. Премьера состоялась перед самой войной, в 1940 году.

Придется рассказать тебе о Кокто и его пьесе, вернее, о «моем» Кокто, потому что Жана ты знаешь.

Тео, мы так мало пробыли с тобой вместе, а мне так много надо рассказать тебе.

С Кокто мы познакомились после моего триумфального возвращения на сцену уже с именем Эдит Пиаф. Он столь восторженно отозвался обо мне в статье после концерта, что не запомнить этот отзыв я не могла. Для меня Кокто был чем-то заоблачным, Раймон и Буржа все же приучили меня читать не мусор, который посетители парков безжалостно бросают на скамейках, а настоящие книги. А потому имя Кокто не было для меня пустым звуком. Я зачитывалась его стихами, пьесами и втайне представляла, как сыграла бы сама.

И однажды, набравшись смелости, попросила:

– Напиши что-нибудь для меня? Пусть не настоящую пьесу, а что-то одноактное.

Конечно, я имела в виду, что это будет нечто, в чем я буду больше петь, а не играть, хотя играть очень хотелось. Но Кокто решил иначе и написал «Равнодушного красавца», на роль которого пригласил Поля Мерисса.

Знаешь, в этой пьесе все удивительно – и мое участие, и участие Поля, и, конечно, сама пьеса. В ней два действующих лица, но у мужчины нет и слова, он только присутствует. Это просто один длиннющий монолог женщины, сначала ждущей загулявшего любовника, потом выказывающей ему свою обиду, а потом и вовсе смиряющейся с его поведением.

Главная героиня – певица, как и я, живущая с любовником (как и я). Возвращаясь поздно вечером после выступления, она привычно не застает своего возлюбленного дома и начинает возмущенный монолог о том, какая сволочь ее любовник, которому так трудно просто взять трубку и позвонить, чтобы сообщить, где он находится.

Но стоит зазвучать его шагам на лестнице, и весь ее пыл улетучивается. И хотя она выговаривает все, что накипело, чувствуется, что готова, как всегда, простить. Длинный монолог, великолепно демонстрирующий переход женщины от возмущения, упреков, даже угроз к настоящему отчаянью и готовности смириться и дальше терпеть выходки любовника. За все это время Поль Мерисс не произносил ни слова, он раздевался, читал газету, одевался и… уходил! И все молча, словно беснующейся женщины и не было рядом.

Кокто великолепен, никто, кроме него, не смог бы написать вот такой монолог на пять страниц, который и произносить, и слушать одно удовольствие! Он мастер создавать то, что никто другой создать неспособен.

Зрителям, привыкшим слышать мое пение, теперь видеть меня, произносившей длиннющий монолог, было странно. Но понравилось, спектакль приняли очень хорошо.

Очень точен выбор Поля Мерисса на роль красавчика Эмиля. Вообще-то, Поль выступал с несколько своеобразными номерами, он… насмешничал, иногда распевая несколько фривольные и даже пошловатые песни. Но Мерисс именно такой красавец, какой описан Кокто, – элегантный, уже чуть тронутый временем, а оттого еще более привлекательный. Ироничный и спокойный до цинизма.

Позже я поняла, что Кокто просто списал пьесу с нас с Полем, но тогда мне так не казалось. Стала бы я ждать и вот так переживать из-за отсутствия дома любовника, вот еще, тем более вот такого, который просто не обращает внимания на все тирады женщины. Ни за что!

Жан умница, он просто увидел то, что ждало меня впереди, и несколько утрировал мои будущие чувства.

Нет, Мерисс не заставлял меня вот так беситься, пока он отдыхал в кабаках, но ревновала я его сильно и сцены устраивала куда хлеще описанной в пьесе. Но главное – Поль был столь же невозмутим.

Я в очередной раз сменила жизненного наставника и, знаешь, сейчас я думаю, что именно Поль был последним, потому что дальше учила уже я, правда, не жизни, а мастерству на сцене. Мерисс похож и не похож на Раймона одновременно. Он тоже держал меня в руках, тоже терпеть не мог моих прежних друзей и не подпускал ко мне Симону Берто, тоже учил меня хорошим манерам.

Но Поль делал все не так, как Ассо. Он не диктовал, а просто насмешливо, иронично подсказывал. Вот тогда-то я и узнала о том, что мисочка с водой существует для ополаскивания пальцев во время перемены блюд, но это было сказано не менторским тоном, а в виде совета не путать ее со стаканом напитка. И так во всем.

Ироничен, почти циничен, невозмутим, безумно красив и молод, образован, он – мальчик из богатой семьи, а я – взрывная, часто несдержанная, резкая, совершенно не умеющая контролировать свои эмоции – дочь нищего уличного акробата, совсем недавно не подозревавшая, что одежду нужно стирать. Поль воспитывал меня не меньше, чем делал Раймон, но никогда не выходил из себя, а на мой бунт отвечал ледяным спокойствием. Любому известно, что в таком случае ярость еще больше, однако это Мерисса совершенно не смущало; когда я доходила до рукоприкладства, он спокойно отвечал мне тем же, и все быстро стихало, переходя на объятья и поцелуи.