Эдит Пиаф. Жизнь, рассказанная ею самой

Я надеялась, что, закончив выступления в «АВС», сразу уеду на новые гастроли, которые были запланированы в свободной зоне, но главное – в Швейцарии. Спокойная Швейцария тогда казалась лучшим местом в мире, даже лучше Парижа. Огромную квартиру снимать отказалась, потому что она не нужна, все было готово к отъезду, но оставался еще один концерт, когда немцы вдруг решили, что со свободной зоной нечего больше возиться и вместе с итальянцами вдруг ликвидировали ее всего за сутки!

Мало того, были закрыты все границы, а это означало, что выехать в благословенную Швейцарию тоже не удастся. Вот это был кошмар! Беспокойство за друзей, оставшихся в бывшей свободной зоне, за свою собственную судьбу… А ведь шел ноябрь 1942 года, до освобождения оставалось полтора года, только тогда об этом никто не знал. Совсем недавно у нас была какая-то надежда выехать, пожить жизнью без свастик и проверки документов, а теперь она вдруг исчезла.

Плохо, что у меня не было никаких финансовых запасов, от квартиры я благоразумно отказалась, нужно искать новое жилье. Я нашла, и весьма необычное. О, сколько позже было вылито грязи на меня из-за этого верхнего этажа особнячка мадам Билли! Все ненавистники и завистники решили, что я увидела «родственную душу» – мадам содержала бордель. Он занимал три нижних этажа, а на четвертом находились две квартирки. Но бордель Билли был похож на заведение «мамы Тины» ровно так же, как Эйфелева башня на поломанную железную кровать. Бордель был элегантный, Билли открыла его полтора года назад, там бывали многие известные парижане, в том числе и… Жан Кокто, который вообще-то дамами не интересовался! Приходили и Морис Шевалье, и Сергей Лифарь… Бывали многие высокие немецкие чины. L'Etoile de Kleber пользовался успехом, что давало возможность мадам Билли отапливать весь дом весьма прилично.

Это для меня было немаловажно, потому что еще со времен туфель на голые ноги на улицах Парижа я страшно мерзла и мерзну до сих пор, ты знаешь мою слабость – батареи горячие, окна закрыты! С меня достаточно уличного холода и сквозняков за кулисами.

Возле меня тут же появилась… Симона Берто! Выскочила, словно черт из табакерки. Я не знаю, чем занималась моя подруга юности все это время, но была ей рада. Встретить человека, с которым прожито вместе столько лет, да еще в городе, где почти не осталось прежних знакомых, а те, что есть, прячутся по углам, это здорово. Теперь Симону некому было отваживать от меня, Раймона Ассо и Поля Мерисса рядом не было, а Анри Конте весьма устраивал такой вариант отвлечения моего внимания от его поведения.

Дело в том, что Анри был женат и бросать свою Шарлотту Довиа просто не собирался. Если бы он жил постоянно в моей квартирке на Виллежюст у мадам Билли, то наверняка прогнал бы Симону. Ее терпеть не могли все мои друзья, но Анри сам появлялся там на время и не командовал.

Конечно, я бесилась, требовала, чтобы Анри выбрал между мной и Шарлоттой, орала, чтобы он прекратил обращаться со мной, как с уличной девкой. Но Анри был непробиваем, его-то очень устраивало такое положение. Я пела его песни, это означало известность и заработок, была его любовницей, а дома спокойно ждала жена. Я не знаю, как терпела такое положение сама Шарлотта, я бы выцарапала глаза такому мужу, а она молчала.

Однажды не выдержала я прямо во время обеда, когда у нас были гости, принялась орать на Анри, осыпая его градом упреков, в то время как он спокойно улыбался. Мужское спокойствие во время моих истерик злит куда сильней, чем любые грубые слова или действия, имей это в виду. Ты тоже зря терпишь мои выкрики, нужно наорать в ответ, это доставляет дополнительное удовольствие.

Вот ты, Тео, совершенно не умеешь ссориться или скандалить. В ответ на мои обвинения, особенно если они несправедливы (злясь, я теряю контроль над логикой слов), нужно орать; конечно, бить меня сейчас не стоит, я легко могу отдать богу душу, но не терпи. После скандалов примирения очень сладостны, это всем известно. Боюсь только, что ты не умеешь скандалить… Над этим надо поработать (если успею).

Вот Анри тогда поступил правильно, сначала он терпел, приводя своим молчанием меня в полное бешенство, потом вышел куда-то на минутку, а вернувшись, вдруг схватил меня за руку и потащил в спальню. Там спокойно навесил оплеух со словами: «Чтобы думала, прежде чем кричать!» и… принялся целовать. Вот тебе урок, так поступают умные мужчины. Если я беснуюсь, меня приводят в чувство только оплеухи и поцелуи следом за ними. Это знал и этим пользовался Поль Мерисс, он мог и впрямь тащить меня домой, перекинув через плечо, а там любить горячо и страстно.

Симона позже сказала, что Анри посоветовала так поступить мадам Билли, но какая разница, кто посоветовал, важно, что он принял совет к действию.