Эдит Пиаф. Жизнь, рассказанная ею самой

Я помню тот скандал, ты кричала так, что Вассаль и Ноли, решившие уехать, подхватили свои камеры и поспешили вернуться с улицы в дом в надежде присутствовать при семейной ссоре. Получилось, крик стоял грандиозный. Ты сама не помнила, почему принялась кричать, постепенно «заводясь» все сильней и сильней.

У меня выступили слезы на глазах? Да, ты права, более того, я плакал, правда уйдя из гостиной. Но не от обиды, а потому… Симона Маржентен все поняла правильно, она тихонько сказала мне:

– Тео, потерпи, она от отчаянья.

Я плакал не от обиды, а потому что не мог тебе помочь. Ведь ты неистовствовала не из-за взятой неверно ноты и даже не потому что я пел недостаточно душевно, Эдит, ты бушевала из-за собственного бессилия. У тебя просто не было времени на то, чтобы выдрессировать меня! Не знаю, сознавала ли ты сама это бессилие, но мы с Маржентен видели и плакали от собственного бессилия. Мы ничем не могли помочь тебе, Эдит.

Закончилось все примирением, ты позвала меня, попросив обнять. Репортеры были в восторге – великая Эдит и ее супруг вместе, они спорят только из-за творчества!

Когда в тот день ты наконец уснула, Симона тихонько попросила меня:

– Тео, ты не мог бы петь, как хочет Эдит?

– Симона, я вообще не хочу петь, это ее идея – сделать меня певцом.

– Я тебя умоляю, ей недолго осталось, потерпи.

С того дня я репетировал как одержимый, по много часов в день, доводя до умопомрачения аккомпаниаторов, дирижера, оркестр, всех, кто не мог заткнуть уши от моего воя, падая с ног и совершенно не соображая, что именно пою. Ты захотела, чтобы я сыграл роль Ива Монтана, я согласился ее играть. Хочешь петь вместе – будем петь, при тебе меня не рискнут освистать, а за твоей спиной пусть ругают сколько угодно.

Теперь вернемся к моим новым мальчикам.

Рядом с Ивом я казалась старше и «разбитей». Это так, хотя звучит нелепо. Он был молод и красив, у него крепкий голос, его обожали девочки. И я чувствовала себя мамашей. Кто-то может возразить: а разве сейчас не так? Ты тоже молод и красив, высок ростом, крепко сложен (особенно после того, как немного сбросил лишнее), тоже поешь, хотя пока так и не научился уверенно держаться на сцене. Но сейчас я действительно гожусь тебе в матери, а тогда…

Я ведь была молода, хотя пережила столько, сколько другие не повидают за столетнюю жизнь.

Я встретилась с ними впервые, когда они были в большем и несколько ином составе и назывались тоже немного иначе: «Друзья музыки». Мы пели вместе в «Комеди Франсез» где-то в конце марта 1944 года, когда неожиданная воздушная тревога прервала концерт и разогнала по домам большинство зрителей. Когда дали отбой, большинство в зал не вернулись. Но после концерта мы с этими очаровательными мальчишками долго болтали, сидя прямо на сцене, потому что стульев не хватало, пели свои песни.

Я уже тогда говорили им об ошибке выбора репертуара, но в отличие от Ива Монтана делала это не в приказном порядке, во-первых, потому, что у меня уже был подопечный, во-вторых, у них – свой наставник, Луи Льепар, который создал ансамбль и владел всеми правами на него. Надо сказать, Луи давил на мальчишек так, как никому из моих протеже и не снилось. Мне потом рассказывали, что любому появившемуся в группе он сразу заявлял, что хозяин он сам и любой должен делать только то, что он скажет.