Эдит Пиаф. Жизнь, рассказанная ею самой

Ровно через год мы снова встретились, и я даже ужинала с Жаном Жобером. Возможно, наши пути так и не слились бы в один, а просто изредка пересекались, но почти сразу после новой встречи (думаю, это был знак свыше, ведь я могла поужинать и с кем-то другим) в группе произошел разрыв. Их откровенно тянуло в разные стороны, руководитель жаждал исполнения строгих, едва ли не религиозных песен, а мальчишек тянуло к мюзик-холлу.

И тогда руководитель просто бросил их, прихватив с собой троих. Но оставшиеся не растерялись, хотя больше не могли использовать известное официальное название, оно принадлежало Льепару. Хитрецы нашли выход – они стали «Друзьями песни». Поскольку зрители хорошо помнили юные физиономии певцов, их чистые голоса и первое слово названия – «Друзья», то мало кто обратил внимание на изменившийся состав (кто же будет считать количество певцов, если их более четырех?).

В веселой «банде» осталось восемь человек – три тенора: Фред Мела, Жерар Сабат и Жан Альбер, три баса: Ги Бургиньон, Джо Фришон и Жан-Луи Жобер и два баритона: Юбер Ланселот и Марк Эрран. И они продолжали петь свои песенки как ни в чем не бывало! Позже их стало девять, присоединился еще один баритон Пол Бюиссоно.

А потом у нас случился гастрольный тур по той части Германии, что относилась к французской зоне. В концертах первое отделение было отдано мальчишкам, а второе – мне. Нас принимали очень хорошо, но подозреваю, что во многом потому, что люди истосковались по нормальной жизни, когда можно сходить на концерт, послушать хорошую музыку, чистые голоса или любовную страсть, выраженную в звуке.

Две недели ежедневных встреч, репетиций, долгих бесед – чем не повод начать дружить?

В то время у меня уже были мои обожаемые замечательные помощники – Шовиньи, Бонель и Баррье. Ты знаешь, как я люблю Роббера Шовиньи, насколько мне предана чета Марк и Даниэла Бонель, а уж с Луи Баррье вы и без меня теперь настоящие друзья. Это хорошо, потому что такие друзья должны быть даже у человека, у которого есть родные люди, есть настоящая семья.

Мальчишки мне нравились (Тео, ты обратил внимание, что я говорю о них как о мальчишках, хотя сама была не настолько уж старше?), их задорные чистые голоса, их такой же чистенький, словно у школьников, вид… Но вот их песни…

– Вы со своим фольклором дальше деревни никуда не поедете! Большую публику такими песнями не покорить, а быть забавой на час при ваших талантах грешно.

Они мальчики вежливые, возражали несколько вяло, как бы в сомнении.

– Какого черта! Я говорю, что вы должны бросить свои деревенские припевки и выйти на большую сцену!

И снова: «на нас возложена миссия…», «народную песню нужно сохранить…», «фольклор – это кладезь…».

– Несомненно, но не для вас! Каждому свое. Спойте «Три колокола», мне песню подарил Жиль.

Конечно, Жиль и Пиаф личности во французском шансоне авторитетные, но мальчишки все равно сопротивлялись. Вот упрямые! Но я упрямей:

– Так вы будете петь «Колокола» или нет?

Фред Мела решил схитрить:

– Только с вами.

– Идет!

«Три колокола» имели грандиозный успех, хотя переломить мальчишек мне все равно удалось не сразу.

И снова гастроли, выступления, записи на радио и для пластинок, снова благотворительные концерты (таких бывало очень много, потому что война лишила нормальной жизни сотни тысяч людей и восстановить таковую очень трудно), снова съемки в кино, снова «Равнодушный красавец» с Полем Мериссом… И репетиции, репетиции, репетиции… Моя любимая обожаемая Маргерит Моно писала замечательные песни, теперь я уже не бегала к издателям, наступили времена, когда песни мне приносили либо писали на заказ…

Знаешь, это блаженное время – я еще молода, полна сил, желания работать, такая возможность есть, вокруг друзья, готовые поддержать, публика, готовая отбить руки аплодисментами… И мальчишки, которые заражали своей юностью. Все прекрасно, кроме одного – у меня не было возлюбленного.

Я знаю, есть немало тех, кто осуждал и осуждает меня за неимоверное количество любовников. Тео, если бы у меня тогда появился ты, все остальные были бы не нужны. Возможно, я ошибаюсь, кто знает, как и чем закончатся наши с тобой отношения, может, тебе надоест больная старуха и ты найдешь молодую красавицу?

Я должна быть в состоянии любви, хотя бы простой влюбленности. Дружба, верность, помощь, молодость – это все хорошо, но чтобы выплескивать в зал душу, нужна любовь. Да, это мой крест – влюбляться, любить и быстро остывать. Подозреваю, что и с Марселем Серданом было бы так же, не реши сама судьба отнять его у меня. Но не я бы бросила Марселя, а он оставил меня ради своих троих сыновей. Даже если бы я согласилась делить его с Марианной, то он сам не стал. Марсель, как и я, не терпел половинчатых решений. Все или ничего.

О нем я тебе еще расскажу подробней, это должен быть отдельный разговор, Марсель того достоин.