Эдит Пиаф. Жизнь, рассказанная ею самой

Клиффорд рискнул, заключив контракт с «Версалем» – роскошным кабаре на Бродвее. До выступления оставалось чуть больше месяца, за это время мы должны переделать хотя бы часть песен, выучить текст, отрепетировать, привыкнуть к сцене, а еще к мысли, что публику придется завоевывать заново. Завоевывать мне, одно имя которой уже вызывало во Франции бурю оваций!

Вот тебе пример того, что успех в одном месте вовсе не обязательно означает такой же в другом.

Английский, английский, английский… часами, сутками, то произнося, то вслушиваясь, бродя по улицам, пытаясь заговаривать с незнакомыми людьми. Американский английский сильно отличается от европейского, настолько, что иногда в произносимой каше ничего не разобрать, а мне нужно хотя бы несколько песен спеть так, чтобы поняли.

На премьеру в «Версале» меня пришли поддержать американские «европейцы», прежде всего моя дорогая Марлен Дитрих с Жаном Габеном, Грета Гарбо и потрясающая Жозефина Бейкер. Это три совершенно удивительные женщины, каждая из них заслуживает особого разговора. Обязательно расскажу хотя бы в двух словах.

Но сначала все же о премьере.

Хорошо, что у Баррье и Фишера хватило ума не рассказывать мне, что они заключили контракт на условиях возмещения убытков в случае провала, иначе стук моих подгибающихся коленок друг о дружку заглушил бы даже собственный голос. Так я переживала, только когда выходила в «Плейеле», потому что ни у Папы Лепле, ни в «АВС», ни впервые перед микрофоном «Радио-Сите» я просто не понимала, что творится. Да и что было терять? А здесь я теряла ни много ни мало всю Америку. Это не громкие слова, после провала в «Плейхаусе» на Бродвее второго провала в «Версале» мне не простили бы. Это означало, что через океан пути нет. Я не знала, что это означало еще и отсутствие денег на обратную дорогу. Хоть подавайся в посудомойки!

Восемь недель «Версаль» аплодировал французской певице Эдит Пиаф, исполнявшей несколько песен на английском! Мы победили. Подчеркиваю: мы, потому что без помощи и поддержки со всех сторон я ничего не смогла бы. На мой успех работала дружная команда – Луи Баррье, Марк Бонель, Робер Шовиньи и еще многие. Кого ты можешь назвать моими друзьями и сейчас? Да-да, великолепную троицу: Баррье, Бонеля и Шовиньи. Добавились еще, но эти никуда не делись. Как однажды сказал Луи: «Мы тебя и на том свете достанем, так что не спеши от нас отвязываться!»

Мы победили, творческий пик «Америка» был взят! Этот штурм научил нас тщательно отрабатывать каждую программу, учитывать все, в том числе и вкусы и пристрастия зрителей, вернее, в первую очередь их. Зрители не обязаны восхищаться тем, что им не нравится, они имеют право слушать только то, что им понятно. «На потребу публике» только у плохого исполнителя значит пошло и низкопробно, самый неискушенный слушатель всегда почувствует плохую работу либо работу, выполненную свысока, ради денег.

Уважай публику, если хочешь, чтобы она принимала тебя.

Сейчас мои песни слушают в Америке и без перевода и подпевают даже на французском, язык уже не столь важен.

Американцы доросли до меня или я к ним опустилась? Ничего подобного, это я доросла до своего слушателя, когда пение стало понятно без дубляжа.

Дорасти нужно до любой публики. Помнишь, я рассказывала о выступлениях в «Троне» и «Красном ангеле» после гибели Лепле, мол, там невозможно перекричать пьяные крики и что именно петь, совершенно все равно. Так вот, это неправда. Я слышала рассуждения, что не стоит метать бисер перед свиньями, нельзя играть классическую музыку в кабаке. Утверждаю обратное: можно! Если хорошо играть Моцарта, то будут слушать даже в кабаке. Только это должен быть Моцарт и соответствующее Моцарту исполнение.

Сейчас я уверенно войду в любой кабак и начну петь, но не потому что меня узнают внешне, а потому что знаю: я могу петь так, чтобы слушали даже в кабаке.

Америка преподнесла мне блестящий урок того, что с любой публикой надо считаться, нельзя думать об успехе как о само собой разумеющемся деле, каждый выход на сцену для артиста как первый и последний одновременно. Это так, потому что в зале всегда найдется тот, кто слышит меня впервые, и, чтобы это впервые не стало последним, я должна сгореть и возродиться, как птица Феникс, в каждой песне.

Запомни это, мой мальчик. Наверняка я не первооткрывательница, это постигли многие до меня, но мне никогда никто не говорил таких умных слов, я нигде не читала. А если бы и говорили… я бы просто решила, что это не про меня. Я из тех глупцов, что учатся только на собственных ошибках. Одно достоинство – учатся!