Эффект прозрачных стен

– Иван. – Ответив на рукопожатие, Рыбак сел на стул возле стола Синицына и осмотрелся.

Хорошо нынче живут следователи. Свеженькие обои, чистые подоконники, новые столы, удобные рабочие кресла на колесиках. Даже стулья для посетителей новые, с блестящими никелированными ножками и широкими сиденьями из кожзама. Во времена работы Рыбака в полиции тут таких отродясь не было.

Недавно отремонтированный кабинет Синицын делил еще с одним следователем. Но тот, очевидно, уже отправился домой, предоставив комнату в полное распоряжение коллеги.

– Скажите, Иван, – сказал Синицын, – почему Тарасов всячески оберегает жену от общения с представителями полиции? Как-то даже подозрительно выглядит.

Иван не считал поведение Тарасова подозрительным. Вполне нормальное поведение мужчины, защищающего свою семью. И тут, абсолютно некстати, вспомнилась Ася. Ну, разве отправил бы он ее опознавать чей-нибудь труп? Определенно нет.

– А у вас есть жена? – ответил он вопросом на вопрос.

– Намек понял, – хмыкнул Синицын. – Новоселов сказал, что вы подозревали бывшую няню Тарасова в покушении.

– Скажем так, это была одна из версий, – уклончиво ответил Рыбак.

– Но сейчас вы ее не придерживаетесь?

– Если вы считаете, что я параллельно веду собственное расследование, то это не так.

– А чем же вы занимаетесь, позвольте поинтересоваться?

– Мы помогаем Тарасову решить чисто организационные вопросы.

– Ну ведь врете же, Иван, врете! Очень кстати вы оказались на месте преступления. Затем, стоило нам задержать подозреваемого, как сам потерпевший предпринимает меры для его освобождения. Не кажется ли вам, что это похоже на поступок человека, который точно знает, кто в него стрелял? Жена, например. Почему Тарасов не отправил жену с дочерью куда-нибудь за границу, пока мы ищем стрелка? Ладно, сам он не может бросить бизнес. А дочь? Жена? Уверен, что они в безопасности? Подозревает, что стреляла жена, и убивать себя и дочь ей нет резона? Кстати, алиби Тарасовой подтверждает женщина, являющаяся сотрудницей вашей фирмы. И по совместительству – вашей невестой. Подозрительно? По мне, так очень даже. Давайте меняться информацией. Вы – мне, я – вам.

Слово «невеста», наподобие подножки, выбило Рыбака из колеи беседы на обочину.

– И какого рода информацию вы мне можете дать? – сказал он немного невпопад, чтобы хоть какими-то словами заполнить образовавшуюся в разговоре прореху.

Получилось несколько грубо, и Синицыну не понравилось.

– На вашем месте я бы не стал торговаться, – сказал он, сдвинув брови и от этого повзрослев еще на пяток лет.

– Я и не собирался.

«Невеста! Почему он назвал Асю моей невестой?» – мысль заполонила мозг, не позволяя думать больше ни о чем.

– Ну хорошо. К примеру, каким боком труп, который вы видели в морге, относится к Тарасову?

– И? – сделав резкое движение головой назад в попытке избавиться от овладевшего им морока, сказал Рыбак.

Со стороны, наверное, это выглядело неестественно и странно, чем-то похоже на нервный тик, и Синицын вдруг проявил нечто похожее на сочувствие к бывшему коллеге.

– Ладно, пусть это будет аванс. – Он открыл лежащую на столе папку, полистал находящиеся в ней фотографии и протянул Рыбаку: – Вот.

На фотографии была изображена банковская карточка, и, судя по надписи, принадлежала она Неониле Фроловой.

– Я так понимаю, карточку нашли у покойницы, – констатировал Иван. – Но ведь она вполне могла карточку найти. Или украсть у хозяйки. И что банк?

Иван отлично знал, что банк может отвечать очень долго – ни одним документом сроки ответа на запрос государственных органов не оговорены, но обычно банкиры предпочитают не ссориться с представителями власти и стараются уложиться в оговоренный в запросе срок. А ведь бумагу нужно еще напечатать, подписать у начальства – это тоже время. Интересно, кто быстрее получит информацию о движении денег на счету Неонилы – Молчанов или Синицын?

– Вы все прекрасно понимаете, – похоже, Синицын начинал терять терпение. – Короче, гражданин Рыбак, всю поступающую к вам информацию по делу Тарасова вы должны сообщать следствию. Статья 237 УК РФ преду-сматривает до двух лет лишения свободы за сокрытие информации. Вряд ли вас посадят, но лишение детективной лицензии я гарантирую.

«А как все хорошо начиналось, – подумал Рыбак, – «можно просто Михаил», и за ручку поприветствовал. Понятно, у него висяк на висяке, да и я где-то провтыкал. Ляпнул что-то не то. Невеста… Нет, с этим надо что-то делать».

– Послушайте, Михаил, – сказал он как можно миролюбивее, – у меня правда нет никакой информации по интересующему вас вопросу. Но обещаю: как только что узнаю – вы будете первым, с кем я поделюсь.

– Мне почему-то хочется вам верить, – следователь поднялся с кресла, давая понять, что разговор окончен.

– А почему бы нам не укрепить взаимное доверие бокальчиком-другим пива? – как бы невзначай поинтересовался Рыбак. – Я знаю неподалеку неплохое заведение.

– Пиво? В рабочее время? – Синицын бросил взгляд на окно, потом на часы и понял, что время уже самое что ни на есть не рабочее. – А, собственно, почему нет?