Эффект жизни

Натали послушно кивнула и легла, закрыв глаза. Провалявшись так неопределенное время и совсем утомившись от ничегонеделания, она села на край кровати и обнаружила Фъера. Оказывается, он сидел тут, в углу, на деревянном стуле, положив подбородок на высокую спинку. И зачарованно смотрел на нее. Как только Натали села, мальчик сообщил, что дедушка разрешил показать Нате деревню. Разумеется, если девочке из другого мира станет лучше. Натали радостно согласилась, ее недомогание прошло, осталось лишь легкое головокружение. Весь оставшийся день они гуляли по окрестностям. Играли в разные веселые игры с местными детьми. Было непривычно бегать по щиколотку в воде, но в зато там, где нужно было мастерить что-нибудь руками или отгадывать загадки, новая девочка оказалась на высоте.

— А у вас есть места, где нет воды на поверхности? — в один из непродолжительных перерывов между играми спросила Натали.

— Есть конечно, но не много, да и жить там тяжело — все время пить хочется.

— А эти мнемики, которые ты собирал? Зачем они нужны?

— Из них можно сделать лекарство, а еще они чистят воду, да вообще много для чего нужны. Смотри.

Фъер вынул из заплечной сумочки кристалл, положил на ладонь и зачерпнул ей воду. Кристалл зашипел, слегка тускнея.

— Видишь?

— Ага. Здорово. Может быть пойдем их соберем? Чтобы тебя мама не ругала.

— Ругала? В каком смысле? Ты, наверное, как-то не так используешь это слово. Разве родители ругают своих детей? Только разве в шутку… Впрочем, пойдем соберем, мне вместе с тобой нравится заниматься даже самыми обычными вещами.

Они нашли несколько деревьев, которые должны были вот-вот распуститься, и весело, с улюлюканьем ловили мнемиков наперегонки. Потом Фъер познакомил свою необычную подругу с сестрой — невысокой тонконогой девушкой со светлыми волосами, ниспадающими вниз подобно льющемуся водопаду и разбивающимися об изящные плечи. Ее звали красивым именем Майонара. Приветливая и спокойная, она расчесала и уложила Натали волосы. Вместе они долго копались в сундуке, смеялись, примеряя Нате старую одежду Майонары, из которой она выросла, и под конец все же нашли удобное платье, подходящее по размеру.

Натали, поддавшись какому-то непонятному импульсу, спросила у сестры Фъера, как бы ее звали, если бы она родилась в этом мире? Майонара насупила брови, сжала губы, оценивающе посмотрев на пришелицу, потом закрыла глаза, приложила ладонь к сердцу сидящей на коленях напротив нее девочки, и через несколько секунд она неожиданно выдала: Ниотонарис. И потом это имя, как тайное заклинание, Натали постоянно повторяла про себя. Оно вселяло такое чувство любви и блаженства, что у нее периодически немели кончики пальцев.

К вечеру усталость и голод привели Нату-Натали обратно в постель. Ночью она почувствовала чудовищную слабость, руки поднимались с трудом, вернулось головокружение, скрутило живот. Она часто и глубоко дышала, казалось, воздух, который она выдыхает, наполнен злым жаром, а вдыхаемый — оздоровительной прохладой. Она старалась не стонать, чтобы никого не разбудить. Голова кружилась нестерпимо, ее стошнило, а поскольку сил не хватало, Натали не смогла даже свесится с кровати, лишь повернулась на бок, испачкав рубашку и одеяло.

Риер и его жена проснулись. Тарионара привычным движением налила в блиновидные лампы под потолком вязкую жидкость из стоявшей в углу бутыли, комната озарилась розоватым светом. Дедушка откинул одеяло и мягкой, источающей сладкий аромат тряпкой, начал вытирать подбородок и грудь Натали.

— Я все постираю…

— Все хорошо девочка, это всего лишь тряпки, Тариона принесет новые.

Дедушка говорил ласково, с такой добротой, любовью и какой-то светлой, волшебной, успокаивающей заботой, что Натали заплакала, прижавшись головой к его щеке и плечу.

— Ко мне никто не был так добр. А я… — у Натали от переизбытка чувств встал ком в горле. — Я… ничего хорошего вам не сделала, одни… — она с трудом выдохнула, — ф-ф-ф… волнения.

— Какие странные мысли, добро не делается за что-то, оно, — дедушка, не зная, как сформулировать мысль, на секунду замолчал. — Оно просто делается.

Тарионара принесла целый ворох белья и какую то одежду.

— Риер, надо постелить новое белье и принести воды. Потом выйдешь, я переодену Нату.

Дедушка взял девочку на руки, пока его жена перестилала кровать, потом посадил подопечную в кресло, принес воды и смотрел, как Тарионара вытирает мокрой тряпкой лицо девочки.

— Полоскать рот нельзя, все, что можешь, выплюни, неприятный запах придется потерпеть.

Пересиливая немощь, Натали тихо, почти шепотом, проговорила:

— Простите, я не буду вас больше беспокоить, положите меня на кровать, я сразу же усну.

— Разумеется, милая, но ты же разрешишь мне немного посидеть рядом, я тебе расскажу что-то очень интересное.

Тарионара покосилась на мужа и сделала движение бровями, чтобы он вышел.

— Мы тебя переоденем вот в эту красивую просторную накидочку, ее носила моя дочь, когда была маленькой.

Она стала переодевать девочку в бежевое одеяние, но Натали судорожно изогнулась и ее опять вырвало прямо на новую накидку.