Эффект жизни

— Ничего, ничего, у меня есть еще много таких, у меня трое детей и шесть внуков, ой, знаешь у меня какой запас.

Бледная как полотно, Натали промолчала, ее лицо выражало мольбу, какое-то безнадежное «простите». Женщина положила ее на кровать голой и прикрыла одеялом, затем вышла ненадолго и снова вернулась, переодела молчащего ребенка и села на край кровати.

— Дедушка Риер говорит, что это даже хорошо, что тебя тошнит, из тебя выходит тот страшный мир, в котором ты жила. Ты молодец, у тебя все будет хорошо, и ты скоро поправишься, надо перетерпеть эту ночь — она самая трудная, и самое плохое уже позади…

— Я опять…

На этот раз Тарионара успела наклонить девочку, и ее вырвало в вовремя подставленную кадушку.

— Риер!

Мужчина немедленно вошел, и в комнате приятно запахло и будто добавилось тепла. Он опустился на колено у изголовья кровати.

— Все будет хорошо, Ната.

Он ласково провел рукой по ее растрепанным волосам.

— Послушай меня. Ты знаешь, кто еще не спит этой ночью?

Натали вопросительно посмотрела на него.

— Один, знакомый тебе мальчик. И он не ляжет, пока не сможет тебе чем-нибудь помочь, вот такой он упрямец. Он дежурит возле дома.

Дедушка улыбнулся девочке и обратился к жене:

— Пусть Фъер вынесет кадушку и помоет пол.

— Не надо, — изо всех своих слабых сил запротестовала Натали. — Не заставляйте его…

— Ты что, — взмахнула руками женщина, — да он знаешь как обрадуется, он готов всю ночь полы мыть, лишь бы быть рядом с тобой.

— Сходи за ним, — повернувшись, сказала она мужу.

Риер вышел, а Тарионара продолжила:

— Фъер хороший мальчик, он тебя не оставит, если тебе плохо. У него есть сила: рядом с ним все быстро выздоравливают. Такие способности у всех мужчин в нашей семье.

Под ее тихий спокойный голос Натали начала засыпать. Сквозь дрему она видела, как Фъер таскает воду, оттирает пол, достает из шкафа какие-то коробочки и рассыпает на пол порошок, кладет у ее изголовья пряно пахнущие травы…

Ей показалось, что она вот-вот только сомкнула веки и сразу же их раскрыла, а в дом через многочисленные маленькие окошки уже лился утренний приветливый свет. Он блестел на полированной мебели, гулял по полу, охватывал со всех сторон кровать. Натали казалось, что она снова маленькая и лежит в колыбельке, но не в той неудобной и холодной из старого мира, а в другой, теплой, райской. Полочки на стенах, заполненные непонятной утварью вперемешку с куклами, солдатиками и пучками сушеных трав, казалось, радостно приветствовали девочку. Однако блаженство длилось недолго — попытки Натали подняться оказались безуспешны, тело отказывалось ее слушаться.

— Лежи, лежи! Я тебе помогу.

Краем глаза она увидела, как Фъер, до того дремавший на стуле, по-кошачьи стремительно вскочил и очутился около кровати.

— Фъер, — простонала Натали, — Фъер, помоги мне сесть.

Мальчик, только и ждавший какой-нибудь просьбы от своей Наты, откинул одеяло и посадил ее, прислонив спиной к стене.

— Фъер, сядь рядом со мной, подержи мне голову, что-то я совсем никак…

Мальчик вскочил на кровать, прижался к Натали плечом и прислонил свою голову к ее.

— Так?

Потом замер и краем глаза посмотрел на Натали.

— Так удобно?

— Да. Мне очень хорошо, не волнуйся.

В голосе девочки звучало недетское спокойствие, она будто враз повзрослела. Черты бледного худого лица приобрели то светлое ангельское выражение, которое иногда появляется перед смертью. Отодвинув штору, в комнату тихой тенью зашел дедушка Риер. Не решаясь подойти к кровати, он молчал и смотрел то на внука, то на бледную изможденную Натали. Напряженно сглотнув, он начал говорить:

— Мой дух всю ночь путешествовал. Есть женщина, очень сильный шаман, она привязана к тебе кровавой пуповиной, Ната, это она… не отпускает тебя. Она очень, очень сильна, я даже не думал, что шаман может обладать такой злой волей.

— Моя мать…

— Не может быть. Это старуха. Люди, которые с ней общаются, часто называют ее матушкой.

— Значит все.

Фъер встрепенулся, не отпуская свою подругу, и протестующе закричал:

— Нет, нет! Дедушка, пожалуйста, ты же можешь что-нибудь сделать! Прошу тебя…

Риер прикрыл слезящиеся глаза рукой и усилием воли заставил свой голос быть ровным:

— Ты знаешь, внук, что я не в праве обманывать тебя.

Он с горькой гримасой пригладил свои седые волосы.

— Я еще раз попытаюсь…

Не договорив фразы, Риер наклонил голову и вышел. Фъер подавленно молчал. Он никогда не видел деда таким.

— Фъер?

— Да?

— Каждая секунда рядом с тобой мне в радость… — Натали говорила полушепотом, с трудом шевеля губами и языком, каждое слово давалось ей все тяжелее.

— Я хотел женится на тебе, когда ты вырастешь.

— Я тоже… — сказала девочка совсем тихо.

Фъер аккуратно, стараясь не потревожить Натали, повернул голову и с ужасом посмотрел на нее:

— Нет! Нет! Я знаю, как это сделать. Надо соединить нашу кровь. Я пойду с тобой в твой мир, — мальчик говорил это упрямо, с яростной решительностью молодого попавшего в капкан тигра.

— Ты там погибнешь.

— Почему?

Натали испустила то ли стон, то ли это был такой громкий выдох. Сил у нее уже не хватало даже на шепот.

— Ты слышишь гул? Как будто машина едет?

— Что?