Ефим Сегал, контуженый сержант

А лежал этот путь поперек бескрайнего сиротливого поля, истосковавшегося за войну по пахарю и плугу. Некогда мирное, хлебодатное, обращено оно было войной в горькую, бессмысленную противоположность – поле брани, страдания, поле тысяч смертей. Не увидеть на нем стерни – следа недавней жатвы. Зато обильно обозначились отметины иного урожая: по обе стороны дороги, пока глаз доставал, зловещими грудами торчали остатки военной техники, а между ними – множество островков густой зеленой травы, странно яркой для этого времени года… Знать, щедро кровью своей напоили землю павшие воины…

Грустно и муторно на душе у Ефима и от созерцания картины запустения и смерти, и от всего, что случилось с ним недавно. За что он наказан? Он поступил так, как человеку и положено: схватился с подонком, который на виду у всей части безобразничал, пьянствовал, паразитировал за счет солдат. И никто не посмел ему и слова сказать поперек!.. Видели и помалкивали не только на пересыльном пункте. Ефим припомнил: высокие чины из штаба армии уже при нем два раза инспектировали хозяйство майора Спиркина. О чем же они докладывали штабу? Ведь у Спиркина даже волосок не упал с разудалой головы!

И сержанту Сегалу пришла вдруг в голову дерзкая мысль: немедленно отправиться в штаб армии и доложить все, как есть, всю правду. Но, возразил он себе, есть ли у него на это право? Он – солдат, получил приказ – назначение в запасной полк, знай, шагай туда без всяких… Чего доброго, в штабе армии и дезертиром сочтут, а тогда… Ну и пусть! Семь бед – один ответ. Он круто повернул в направлении штаба армии, дислокация которого по случайности была ему известна.

… Вход в штаб охраняли два солдата. Ефим приблизился к цим.

– Я из части майора Спиркина. Мне необходимо видеть начальника штаба.

Один из караульных нажал сигнальную кнопку. В дверях появился молодой офицер.

– Товарищ капитан, вот сержант просится к начальнику штаба.

Офицер посмотрел на Сегала.

– Какое дело у вас к генерал-майору? Кто вас прислал?

– Никто, товарищ капитан, меня не присылал, сам пришел. А дело у меня очень важное, я бы сказал государственное.

– Государственное? – недоверчиво переспросил капитан.

– Да.

Капитан иронически улыбнулся.

– Коли так, следуйте за мной.

Он привел Ефима в просторную комнату, сел за письменный стол, заставленный полевыми телефонами, указал на стул Ефиму. Все еще улыбаясь, сказал:

– Так что у вас за государственное дело? – Слово «государственное» он выделил интонацией. – Докладывайте.

Слушая рассказ Ефима, капитан становился все серьезнее и серьезнее, посматривал на рассказчика с сомнением, не перебивал, раз только воскликнул:

– Быть не может!.. Но продолжайте, продолжайте!

– Всё это правда, товарищ капитан, – закончил свой рассказ Ефим.

– М-да… – капитан помолчал. – Дело, может и не государственное… Вот вам бумага, садитесь за тот столик, пишите рапорт на имя генерал-майора. Напишите полностью, что доложили мне… Сумеете?

Через час Ефим подал капитану три убористо исписанные страницы. Тот прочел, сказал одобрительно:

– Складно пишете, сержант.

– Натренировался, до войны работал в газетах…

– Это видно… А поступок ваш рискованный, однако!.. Пакет в штаб запасного полка у вас?

Он положил пакет вместе с рапортом в ящик письменного стола.

– Пока, товарищ сержант, вынужден вас арестовать. Сами понимаете, самоволка!

В десять утра следующего дня капитан повел Ефима к генерал-майору:

– Рапорт и пакет я передал, предупреждаю: говорите короче.

Адъютант открыл дверь, обитую дерматином. Ефим шагнул в кабинет.

– Товарищ генерал-майор, сержант Сегал…

– Не надо докладывать, товарищ сержант. Садитесь.

Ефим сел на стул напротив генерала. Несколько мгновений генерал и сержант пристально, изучающе смотрели друг на друга. Ефим пытался угадать, о чем думает этот умный с виду, пожилой человек, но лицо его с крупными, правильными чертами было непроницаемо.

– В вашем рапорте сказано все? Или хотите что-ни-буць дополнить? – спросил генерал.

– Дополнить нечего, товарищ генерал! Если позволите, я кое о чем хотел бы вас спросить.

– Спрашивайте.

– Не удивляет ли вас, товарищ генерал, что такое донесение не поступило к вам раньше, скажем, от начальника штаба пересылки или от парторга? Ведь…

Генерал вежливо, но твердо перебил Ефима:

– Если верить характеристике на вас, которая вот в этом пакете… Независимо от этого донесение ваше будет проверено до-ско-наль-но, – отчеканивая и подчеркивая каждый слог, сказал генерал. – Факты подтвердятся – ваше счастье и нам добро. Налгали – пойдете под трибунал и за клевету, и за дезертирство! Вот так… А вообще-то я хотел вас повидать, – генерал загадочно улыбнулся. – Из-под ареста освободить пока не могу.

… На двадцать первые сутки заточения к Ефиму явился сияющий капитан.

– Молодец, сержант! Все в порядке, молодец! Пошли к генералу.

Начальник штаба на этот раз был приветливее.

– Ваша правда, сержант. Виновные получат по заслугам. Спасибо за бдительность!

– Служу Советскому Союзу! – ответил по уставу Ефим.