Эго и архетип

Моя врожденная и скрытная оскверненность — вот что было предметом моих печалей и моих мук. Я был в моих собственных глазах отвратительнее жабы; я был убежден, что таков же я и в глазах Бога. Грех и беззаконие истекали из моего сердца, как вода из фонтана. С радостью я отдал бы мое сердце в обмен на что угодно. Я думал, что только один дьявол может сравняться со мною в злобе и развращенности духа; и я оставался в этом печальном состоянии долгое время.

Я сожалел, что Бог сделал меня человеком. Благословлял состояние животных, птиц, рыб, потому что природа их безгреховна, Бог не гневается на них, и они не осуждены на адские муки после смерти. Я был бы счастлив, если бы мог стать одним из них. Счастливым мне казалось положение собаки, жабы; да, охотно стал бы я собакой или лошадью, так как я знал, что у них нет души, которая может быть раздавлена вечной тяжестью ада и греха, подобно моей душе. Я постоянно чувствовал эту тяжесть, был обращен в прах ею, и моя боль еще увеличивалась тем, что я не мог от всей души пожелать освобождения. Мое сердце по временам было совершенно окаменелым. В такие минуты, если бы мне заплатили тысячу фунтов за одну слезу, я не мог бы пролить ее и даже не мог бы пожелать этого.

Я был бременем и предметом ужаса для самого себя. Никогда я не знал так хорошо, что значит быть усталым от жизни; и в то же время я боялся смерти. С какой радостью стал бы я кем-нибудь другим! Все бы я отдал за то, чтоб не быть тем, чем я был![49]

Состояние психики Баньяна имеет отчетливо патологический характер. Эти же чувства абсолютной вины и невозможности спасения выражаются в психотической меланхолии. Его восприятие себя как самого виновного человека на земле отражает негативную инфляцию. Но оно отражает и отчуждение. Зависть, которую испытывает Баньян к животным, нередко упоминается в рассказах о состоянии отчуждения, которое предшествует религиозному переживанию. Зависть к животным дает нам ключ к пониманию, как можно исцелиться от отчуждения, а именно с помощью восстановления связи с естественной инстинктивной жизнью.

Хотя отчуждение и составляет архетипическое, а следовательно, и общечеловеческое переживание, такие преувеличенные его формы, как у Баньяна, обычно встречаются у людей с определенным типом травматического детства. В тех случаях, когда ребенок переживает сильнейшее отвержение со стороны родителей, происходит нарушение оси эго — Самость, и тогда у ребенка формируется предрасположенность к состояниям отчуждения, причем эти состояния могут достигать невыносимых масштабов. Такое развитие событий обусловлено тем, что ребенок переживает родительское отвержение как отвержение Богом. Затем этот опыт включается в состав психики как ощущение постоянного отчуждения между эго и Самостью.

В контексте христианской психологии переживание отчуждения принято понимать как божественное наказание за грехи. Здесь уместно упомянуть теорию святого Ансельма о грехе. По мнению святого Ансельма, грех состоит в лишении Бога его исключительных прав, и поэтому грех бесчестит Бога. Бесчестье требует расплаты. Святой Ансельм пишет по этому поводу следующее: