Эго и архетип

Мирись с соперником твоим скорее[134].

Не противься злому, но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую; и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду[135].

Любите врагов ваших[136].

Эти отрывки имеют один и тот же смысл. Их субъективный анализ позволяет по-новому взглянуть на смысл христианского мифа. Нас учат любить нашего внутреннего врага, найти общий язык с нашим внутренним обвинителем и не противиться тому, что мы считаем злом (низшему, неприемлемому по меркам эго). Разумеется, это не означает, что нужно отыгрывать вовне грубые импульсы. Напротив, здесь речь идет о внутреннем, психологическом принятии отвергнутой негативной стороны собственной природы. Мы должны уважительно и великодушно относиться к внутреннему противнику нашей сознательной точки зрения. Тень должна быть принята. Только тогда можно приблизиться к целостности личности.

Этот же смысл имеет и следующая заповедь:

Просящему у тебя дай, и от хотящего занять у тебя не отвращайся[137].

Внутренний просящий — это обездоленная, забытая часть личности, которую Юнг называет низшей функцией. Она стремится занять свое место в сознании и должна получить то, что просит.

Когда творишь милостыню, не труби перед собою[138].

Ты же, когда молишься… помолись Отцу твоему, Который втайне[139].

Здесь сказано, что мы не должны отождествлять себя с добродетельной или благочестивой персоной. Озабоченность внешним, тем, какое впечатление ты производишь на окружающих, свидетельствует об отсутствии подлинной индивидуальности. Форма и внешность — это пустое; суть возникает из неповторимого внутреннего опыта человека.

Не сбирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют… но собирайте себе сокровища на небе[140].

Другими словами, не проецируйте психические ценности на объекты, находящиеся вне вас. Проецируемые ценности весьма уязвимы для утраты (моль и ржа). При проецировании какой-либо ценности утрата предмета переживается как утрата внутренней ценности, носителем которой является этот предмет. Поэтому необходимо отказаться от таких проекций и признать, что ценности возникают изнутри.

Не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить[141].

Здесь содержится предостережение от иной проекции. Материальные предметы не обеспечивают психическую жизнь и благополучие. Они необходимы, но не являются вместилищем высшего смысла. Источник психической поддержки необходимо искать внутри.

Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить[142].

Здесь ясно сказано, что бессознательное относится к эго так, как эго относится к нему. Потому не стоит позволять эго решать с помощью своих сознательных предубеждений, что должно или не должно существовать в психике. Осуждающее отношение к бессознательному отражает инфляцию эго и неизменно возвращается бумерангом против него.

Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями[143].

Здесь сказано о том, что мы должны почитать внутренние ценности и защищать их от нашего собственного пренебрежения и обесценивания. Но знаем ли мы, что представляет собой истинная ценность?

По плодам их узнаете их[144].

В этом и состоит суть психологического прагматизма. Ценность определенной концепции или установки определяется по результатам ее воздействия. Те, что освобождают созидательную энергию и способствуют психическому благополучию, являются ценностью, которой следует дорожить.

В нескольких евангельских фрагментах подчеркивается особое значение того, что было потеряно. Например, в главе 15 Евангелия от Луки упоминаются потерянная овца, потерянная драхма и блудный сын. Эти притчи указывают на особую ценность потерянной или вытесненной части личности. Потерянная часть является самой ценной потому, что она уносит с собой возможность достижения целостности. Если целью является целостность Самости, то необходимо придавать особое значение низшей функции, которая была утрачена в сознательной жизни. Последние станут первыми, и отвергнутый строителями камень станет краеугольным.

Точно так же, как и в предыдущем случае, особое значение придается и образу ребенка.