Эго и архетип

На первый взгляд в этих отрывках речь идет о вытеснении и целенаправленной диссоциации от «плохих» или обижающих психических содержаний. Здесь, как мне кажется, необходимо проводить различие между тем, что требуется на одной стадии развития эго, и тем, что требуется на другой стадии. С точки зрения развитого эго, которое стремится достичь целостности и исцелить диссоциации, образ отсечения обижающих частей неприемлем. Тем не менее этот образ вполне уместен на начальной стадии развития, когда эго в значительной мере остается отождествленным с Самостью. В этом случае необходимо разрушить, подвергнуть расчленению исходную бессознательную целостность. Для того чтобы вся личность не погрузилась в сферу бессознательного (то есть не была ввержена в геенну), на этой стадии эго необходимо отделить от тени.

В отрывке из Евангелия от Матфея правый глаз и правая рука определяются как обижающие члены. Эта деталь позволяет нам предложить иную интерпретацию. Правая сторона обычно развита и дифференцирована и поэтому символизирует сознание и волю эго. В таком случае отсечение правой руки наводит на мысль о принесении в жертву сознательной точки зрения и высшей функции, чтобы придать большую реальность низшей функции и бессознательному. При обсуждении Тертуллиана и Оригена Юнг истолковывает отсечение следующим образом:

Психологический процесс развития, который мы называем христианским, привел его [Тертуллиана] к жертве, отсечению самой ценной функции, мифической идеи, которая также содержится в великом, достойном подражания символе жертвы Сына Божьего[152].

Несмотря на упомянутые толкования, остается несомненным то, что с психологической точки зрения христианство на практике поощряло вытеснение, и некоторые места в Ветхом Завете можно истолковать как рекомендации осуществлять такое вытеснение. При интерпретации этих образов в каждом отдельном случае необходимо учитывать стадию психологического развития конкретного человека.

3. Эго, ориентированное на Самость

Образ Христа дает нам яркую картину эго, ориентированного на Самость, то есть индивидуированного эго, которое осознает, что Самость направляет его. Это состояние центрированности на Самости нашло отражение в примере, приведенном в Евангелии от Иоанна:

…ничего не делаю от Себя, но как научил Меня Отец Мой, так и говорю; Пославший Меня есть со Мною; Отец не оставил Меня одного, ибо Я всегда делаю то, что Ему угодно[153].

Состояние принятия Самости возникает во время крещения Христа (илл. 34):

^{Илл. 34. «Крещение Христа». Андреа дель Верроккьо и Леонардо да Винчи.}

^{Галерея Уффици, Флоренция}

…и се, отверзлись Ему небеса, и увидел Иоанн Духа Божия, Который сходил, как голубь, и ниспускался на Него. И се, глас с небес глаголющий: Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение[154].

Таким образом, устанавливается связь с сверхличным источником — источником, который любит и поддерживает.

Тем не менее за этим высшим откровением сразу же последовало зловещее развитие событий. Сошедший с небес «Дух Божий» становится отрицательным и превращается в искусителя (илл. 35).

^{Илл. 35. «Сатана искушает Христа внутри круга». Рембрандт.}

^{Государственный музей, Берлин}

Тогда Иисус возведен был Духом в пустыню для искушения от диавола[155].

С психологической точки зрения эта последовательность событий соответствует почти непреодолимому искушению инфляции, которое следует за раскрытием архетипической психики («отверзлись небеса»). Эго пытается отождествить себя с вновь обретенной мудростью или энергией и присваивает ее себе в личных целях. На мотив инфляции указывает высокая гора, на которую возводится Иисус во время третьего искушения.

Приводятся три конкретных искушения. Сначала искуситель сказал Иисусу:

…если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами. Он же сказал ему в ответ: написано: не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих[156].