Эго и архетип

Одна из существенных особенностей христианского мифа и учения Иисуса состоит в отношении к слабости и страданию. Происходит настоящая переоценка ценностей. Отвергаются обычные сознательные ценности: сила, власть, полнота и успех. Вместо них особое достоинство приобретают слабость, страдание, нищета и несостоятельность. Эта идея развивается во всех проповедях Иисуса и достигает наивысшего выражения в распятии, когда Бог подвергается унизительному избиению и умирает постыдной смертью преступника на кресте. Это то, что было за пределами понимания римлян, для которых высшими ценностями были честь, сила и мужские добродетели. С психологической точки зрения, как мне кажется, здесь происходит столкновение целей и ценностей двух различных стадий развития эго. Забота о личном достоинстве и силе и презрительное отношение к слабости неизбежны и необходимы на начальных стадиях развития эго. Эго должно научиться отстаивать себя, чтобы вообще появиться на свет, поэтому христианский миф занимает незначительное место в психологии молодежи.

Именно на более поздних стадиях психического развития, когда уже достигнуто достаточно устойчивое и зрелое эго, психологические значения христианского мифа становятся особенно применимы. Действительно, христианский миф дает нам образы и подходы, относящиеся к процессу индивидуации, который составляет особую задачу второй половины жизни.

Образ страдающего божества на этом этапе развития имеет огромное значение. Этот символ говорит о том, что переживание страдания, слабости и несостоятельности принадлежит Самости, а не только эго. Почти повсеместной ошибкой эго является принятие на себя полной ответственности за свои страдания и неудачи. Такое можно обнаружить, например, в общем отношении людей к собственным слабостям, то есть в отношении стыда и отрицания. Человек лишен возможности самореализации в той мере, в какой он слаб, как и мы все, и в то же время считает постыдным быть слабым. И тем не менее признание переживаний слабости и неудач как проявлений страдающего Бога, который стремится к воплощению, позволяет совершенно по-новому взглянуть на вещи.

Эти соображения особенно применимы к психологии депрессии. Депрессия означает «придавленность» чрезмерным грузом, грузом ответственности и ожиданий от самого себя. То, что человек страдает, создает основу для самобичевания, которое может принять почти глобальные масштабы. В один из особенно сильных депрессивных периодов пациентке, подверженной депрессии, приснился следующий сон (я привожу его неполное описание):

Я вижу грязного старика, который сидит на скамейке. Он одет в лохмотья и покрыт грязью. Он похож на человеческое отребье, на неприглядного нищего, изгнанного из общества. Он — изгой, «самый ничтожный среди нас».

Этот человек говорит: «Они должны решить проблему мелких животных». Тогда я окидываю его внимательным взглядом. Он сидит на скамейке, расположенной справа от меня. На его коленях лежат три мертвые крысы и мертвый серый кролик.

Затем я замечаю, что вокруг его головы летает облако из мошек. Они покрывают всю его голову, забились в саму голову, в нос и глаза. Сначала мне кажется, что это гало. Потом, вместо испуга и желания убежать, меня охватывает чувство сострадания к старику. Аналитик говорит: «Это — Христос». Мы решаем позвать кого-нибудь, чтобы помочь ему.

Это замечательное сновидение показывает, насколько актуален христианский миф для психики современного человека. Сновидение вызывает в нашей памяти слова:

Истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне[166].