Эго и архетип

Аналогичные выводы можно применить и к образу сироты, который для алхимиков служил синонимом «философского камня»[185]. Осиротеть — значит утратить родительскую поддержку, это означает и разрушение родительских проекций, это также является предварительным условием сознательного переживания индивидуальности. Как отмечает блаженный Августин, вдовство или сиротство позволяют человеку установить связь с Богом (Самостью).

2. Монада и моногенез

В философских рассуждениях древних философов о Едином, или Монаде, можно обнаружить немало материалов, которые имеют непосредственное отношение к переживанию индивидуальности. Древние философы находили тайну индивидуальности в философских, космологических проекциях. Действительно, их размышления о Монаде, или Едином, лежащем в основе всех явлений, на самом деле были проекцией внутреннего психологического состояния человека как отдельной личности.

Например, в рассуждениях пифагорейцев Монада как образ занимала значительное место: по их мнению, Монада олицетворяет творческий принцип, который упорядочивает бесконечное, налагая на него определенные ограничения. В таких случаях пифагорейцы говорили: «Когда Монада возникла, она ограничила ближайшую часть безграничного». Кроме того, Монада отождествлялась с центральным Творческим Огнем, который был источником творения и управления. Этот центральный огонь имеет несколько интересных названий: «Башня Зевса», «Обитель Зевса», «Очаг Мира», «Алтарь, связь и мера природы».

Эти рассуждения говорят нам о том, что принцип индивидуальности есть сам творческий принцип и что из него проистекает весь порядок, который греки называли космосом. Кроме того, Монада отождествлялась с огнем. Такое сравнение напоминает нам алхимический символизм, в котором точка (вариант Монады) отождествлялась с искрой, частицей света и огня. Отсюда можно заключить, что принцип индивидуальности служит источником как сознания (света), так и энергии (огня).

Монада занимает видное место в гностической теории. Говоря о гностиках, Ипполит Римский пишет:

Для них начало всех вещей есть Монада, нетленная, неуничтожимая, непостижимая, создательница и причина всего создаваемого. Эту Монаду они называют Отцом[186].

В древнем Кодексе Брюса[187] содержится следующее описание Монады:

Она… есть Истина, которая охватывает их все (двенадцать Глубин)… она есть Истина Всего; она есть Мать всех Эонов; она есть то, что охватывает все Глубины. Она есть Монада, непостижимая и непознаваемая; она есть то, что не имеет Печати… в чем содержатся все Печати; она есть вечная благодать. Она есть вечный Отец; невообразимый, немыслимый, непостижимый, непревзойденный Отец[188].

Образ гностической Монады подчеркивает непостижимую тайну индивидуальности. Он не допускает рационального толкования, но в яркой форме передает ощущение того, что человек является носителем великой тайны. В настоящее время ощущается острый дефицит таких образов, поскольку наша современная культура располагает весьма ограниченными возможностями для оправдания и обоснования индивидуального как такового.

Этот же образ используется и в работах Платона. В «Пармениде» приводится пространное обсуждение природы Единого. Этот диалог очень труден для рационального понимания: прийти к каким-либо заключениям относительно Единого можно только через парадоксы. Приведем некоторые из этих заключений:

Единое не находится ни в покое, ни в движении;

Единое… всегда должно находиться как в движении, так и в покое;
Единое не имеет отношения к времени и не занимает никакого отрезка времени;
если Единое существует, оно существует во времени;
Единое осязает и не осязает как себя, так и других;
Единое существует и становится старше и моложе себя самого;
Единое не существует и не становится старше или моложе себя самого;
если существует Единое, тогда оно есть все вещи и никакие вещи[189].