Эго и архетип

Перечень противоречий можно было бы продолжить, но и приведенных здесь достаточно для наших задач. Даже философам трудно разобраться в этом диалоге. Я отношусь к нему как к сложному философскому коану, который ставит в тупик рациональные способности, чтобы открыть путь к непосредственному субъективному переживанию состояния, при котором человек воспринимает себя как отдельную личность. Платон показывает, что Единое невозможно постигнуть с помощью логики или сознательных категорий времени, пространства и причинности. Единое невозможно постигнуть с помощью логики, поскольку оно состоит из противоречий. Единое причастно и не причастно времени, пространству и причинности. Такие заключения, разумеется, не имеют смысла для философа с рациональной ориентацией. Тем не менее мы можем рассматривать их как довольно точное описание некоторого эмпирического, психологического факта — факта индивидуальности.

Если считать, что переживание индивидуальности имеет два центра, эго и Самость, тогда упомянутые противоречия займут свое место. Эго олицетворяет некоторое воплощение, сущность, которая участвует в превратностях времени, пространства и причинности. Самость, как центр архетипической психики, пребывает в ином мире, который находится за пределами сознания и конкретизирующих форм его восприятия. Эго составляет центр субъективной идентичности, а Самость — центр объективной идентичности. Эго живет на земле, имя Самости написано на небесах.

Этот же психологический факт нашел свое отражение в мифе о братьях Диоскурах: один сын Зевса Кастор смертен, а другой, Поллукс, бессмертен, неподвластен пространству и времени.

Образу Монады достаточно много внимания уделяет Плотин, неоплатоник, живший в III веке н. э. В «Эннеадах» он высказывает немало прекрасных и глубоких мыслей о Едином, которые, несомненно, проистекают из его внутренних переживаний:

Все существа являются существами только благодаря Единому… ибо что могло бы существовать, если бы не было Единого? Если нет Единого, то нет и вещи. Ни армия, ни хор, ни толпа не могли бы существовать, если бы в них не было единства. Так же обстоит дело и с телами животных и растений; каждое из них составляет единство. Здоровье зависит от координации тела в единстве; красота зависит от того, насколько Единое управляет частями; добродетель души зависит от объединения в одну-единственную согласованность[190].

Трудно найти более удачное выражение, чем это, для первостепенной важности принципа индивидуальности. Если понимать этот отрывок в строго философском смысле, тогда он показывает, что подлинное бытие имеет место тогда, когда мы живем и говорим, исходя из единой уникальной индивидуальности. Разумеется, об этом легко говорить, но чрезвычайно трудно пережить в действительности. Приведем еще одну цитату из «Эннеад»:

Поскольку Единый порождает все вещи, он не может быть ни одной из них — ни вещью, ни качеством, ни количеством, ни разумом, ни душой. Он не пребывает ни в движении, ни в покое, ни в пространстве, ни во времени, он есть «в себе единообразное», или, скорее, «бесформенное», предшествующее форме, движению и покою, которые составляют характеристики Бытия и делают Бытие множественным[191].