Эго и архетип

Я стояла на высокой горе, и увидела громадного Человека и другого, карлика, и услышала громоподобный голос, и поднялась выше, чтобы расслышать его; заговорив со мной, он сказал: «Я есть ты и ты есть Я; и где будешь ты, там буду и Я, ибо я рассеян (разбросан) во всем; когда ты пожелаешь, ты соберешь Меня, и, собирая Меня, ты будешь собирать Себя»[204].

Огромный человек и карлик относятся к теме «большего, чем больший, и меньшего, чем меньший», которая описывает парадоксальную природу переживания человеком себя как индивида. Индивид есть ничто с коллективной, статистической точки зрения, но он есть все с внутренней точки зрения. Огромный человек одновременно и велик, и мал. Он — Антропос, исходная Монада, которая подверглась рассеиванию в процессе воплощения эго. Адаптация к реальному миру множественности требует внимательного отношения к частностям, которые подвергают изначальное состояние единства фрагментированию. В приведенном выше тексте рекомендуется собрать воедино эти разбросанные фрагменты.

Епифаний приводит отрывок из еще из одного апокрифа, названного Евангелие от Филиппа, в котором душа оправдывается, восходя к небесному миру:

Я распознала себя и собрала себя воедино со всех сторон.

Я не оставила детей Правителю (Господину мира сего), но вырвала его корни; я собрала воедино свои члены, которые были далеко разбросаны, и теперь я знаю, кто ты есть[205].

Теологический вариант этого образа можно найти у Блаженного Августина:

Поскольку через прегрешение безбожия мы отступили и отпали от единого истинного и высшего Бога и распались на множество, раскалываемое на множество и рассекаемое на множество, было необходимо, чтобы множество объединилось, требуя пришествия Единого (Христа), и, оправдавшись в справедливости Единого, стало Единым[206].

Эта же идея нашла замечательное психологическое выражение у Оригена:

Существовал единый человек. Будучи все еще грешниками, мы не можем удостоиться такой похвалы, ибо каждый из нас не един, но множественен… Взгляни на того, кто считает себя единым. Но он не един, ибо имеет столько личностей, сколько у него бывает настроений[207].

Рассеянность, или множественность, как психологическое состояние может рассматриваться либо с внутренней, либо с внешней точек зрения. С внутренней точки зрения множественность представляет собой состояние внутренней фрагментированности, включающее ряд относительно независимых комплексов, которые при соприкосновении с эго вызывают изменения в настроении и установке и дают человеку понять, что он не единственен, а множественен. С внешней точки зрения множественность проявляется через экстериоризацию, или проецирование частей индивидуальной психики во внешний мир. Находясь в таком состоянии, человек обнаруживает, что его друзья и враги, надежды и страхи, его источники поддержки и угроза потерпеть неудачу конкретизируются во внешних людях, объектах и событиях. Состояние рассеянности исключает возможность переживания существенной индивидуальности. Человек находится в плену у «десяти тысяч вещей».

Внутренний и внешний аспекты составляют лишь две точки зрения на одну и ту же реальность. С любой точки зрения необходим процесс собирания. Этот процесс занимает большую часть времени в ходе личного анализа. Анализируемый должен снова и снова говорить и осознавать: «в этом я», независимо от того, с чем он имеет дело — с образом сновидения или с аффективно окрашенной проекцией. Процесс собирания себя или, лучше сказать, воспоминания себя предполагает принятие в качестве собственных всех тех аспектов жизни, которые были упущены в процессе развития эго. Очень постепенно в ходе этого процесса приходит осознание того, что за кажущейся множественностью скрывается единство и что именно это предсуществующее единство в первую очередь и побудило к выполнению трудной задачи собирания себя.