Эгоист (дореволюционная орфография)

Джесси съ опущенными глазами и горящими щеками слдила за этимъ разсказомъ, вырывавшимъ одинъ за другимъ вс шипы, ране коловшіе ея душу. Ей казалось, что она сама испытываетъ освобожденіе отъ тяжелаго гнета, какъ только спала мрачная завса, столь долго прикрывавшая „эгоиста“.

— Да, миссъ Клиффордъ, о наcлдств теперь и говорить нечего, — посл небольшой паузы, съ нкоторой злобой произ­несъ Густавъ. — Правда, оно было предложено мн и къ достиженію его я приложилъ немало труда, но не для себя, а для настоящей, имющей на него право, наслдницы. Къ сожалнію я также принужденъ отказаться отъ чести стать компаньономъ торговаго дома Клиффордъ. Вся редакція „Кельнской Газеты“ обязала меня торжественной клятвой вернуться къ нимъ, какъ только окончится мой отпускъ, да и, откровенно говоря, мн вовсе не было бы по душ на долгое время заняться „цифрописаніемъ“. Я снова возьмусь за свое старое знамя, котораго я вовсе не покинулъ такъ позорно, какъ вы упрекаете пеня. Ну-съ, такъ какъ же: вы все еще считаете мою работу за конторскимъ столомъ заслуживающей такого презрнія, какъ говорили мн до сихъ поръ?

Джесси взглянула на него смущенно, пристыженно, по все-таки съ чувствомъ безконечнаго счастья.

— Я была несправедлива къ вамъ, мистеръ Зандовъ, — про­молвила она. — Правда, вы сами виноваты въ этомъ, но... я прошу у васъ прощенія.

Она не могла протянуть Густаву руку, такъ какъ онъ, разъ завладвъ ею, вообще не выпускалъ ея изъ своихъ рукъ; но теперь онъ наклонился къ этой рук и поцловалъ ее. Джесси на этотъ разъ спокойно допустила это.

— Я уже долгіе-долгіе дни съ радостью ожидалъ сегодняшняго объясненія, — сказалъ онъ улыбаясь. — Неужели вы ду­маете, что я хотя бы одинъ часъ вынесъ повелительное обращеніе со мною брата и ваше презрніе, если бы не былъ увренъ въ томъ, что въ конц концовъ услышу отъ васъ просьбу о прощеніи?

— И Фрида дйствительно состояла только подъ вашимъ покровительствомъ? — спросила Джесси съ сильно бьющимся серд­цемъ. — Вы не любите ея?

— Фрида — моя милая племянница, а я — ея глубокоуважаемый дядя; этимъ и исчерпываются наши взаимоотношенiя. Такъ какъ она теперь обрла своего отца, то и я становлюсь со­вершенно излишнимъ въ качеств „лица, внушающаго уваженіе“, старшаго надъ нею. Но такъ какъ мы теперь заговорили какъ разъ о любви, Джесси, то... мн нужно обратиться къ вамъ еще съ однимъ вопросомъ.

Видимо молодая двушка угадала, что это будетъ за вопросъ, — по крайней мр все ея лицо вспыхнуло заревомъ. Она не осмливалась поднять глаза, да это было и не нужно — Гу­ставъ опустился предъ нею на колна, и она была вынуждена взглянуть на него, когда онъ съ теплымъ чувствомъ произ­несъ:

— Моя любимая, дорогая Джесси, теперь я долженъ попро­сить прощенія! Я велъ интригу, я лгалъ также и теб — это я не могъ отрицать, но за это я сильно пострадалъ, такъ какъ ты заставила меня выслушать много-много горькаго. Но со времени моей встрчи съ тобой по крайней мр одно оста­лось и правдивымъ, и твердымъ — то чувство, которое возникло во мн, когда я впервые взглянулъ на твои голубые глазки. Такъ положи же гнвъ на милость!

Джесси очевидно всецло была расположена къ милости — объ этомъ сказали Густаву ея глаза, прежде чмъ ея уста вымолвили это. Зандовъ съ бурной радостью вскочилъ съ колнъ, и помилованіе было дано ему самое полное и въ смысл обычныхъ формальностей не оставлявшее желать ничего большаго.

Черезъ полчаса онъ и Джесси вошли въ комнату Фриды, гд Францъ Зандовъ все еще находился со своей дочерью. Гу­ставъ взялъ Джесси за руку и, подойдя къ брату, торжественно произнесъ:

— Францъ, во всемъ моемъ безсмысленномъ план было по крайней мр одно разумное, даже очень разумное обстоятель­ство. Да, да, моя маленькая Фрида, не гляди на своего дядю и на свою будущую тетю столь удивленно — это какъ разъ „вещи, въ которыхъ ты ничего не понимаешь“. Мы при помощи своего обоюднаго остроумія выкопали это „разумное“ и имемъ честь представиться въ качеств жениха и невсты.

XIII.

На слдующее утро посл кофе оба брата удалились въ ка­бинетъ старшаго изъ нихъ и были тамъ одни. Францъ Зан­довъ сидлъ за письменнымъ столомъ, и на его лиц лежало выраженіе, уже долгіе годы не появлявшееся на немъ, а именно отблескъ счастья его прошлыхъ дней; но его чело все же было слегка омрачено, когда онъ обратился къ сидвшему противъ него брату со слдующими словами:

— Такъ ты дйствительно хочешь покинуть меня и увезти отсюда Джесси въ Германію? Я надялся, что теперь, когда дочь Клиффорда длается твоею, ты исполнишь его горячее желаніе и станешь его преемникомъ въ дл. Изъ-за этого теб вовсе нтъ нужды совершенно отказываться отъ своей дятельности журналиста — вдь вся дловая обуза осталась бы, какъ и прежде, на моихъ плечахъ. Печать здсь, въ Америк, боле сильна и вліятельна, чмъ ваша; ты здсь най­дешь боле свободное и значительное поле для своей дятельности, нежели на родин. Подумай объ этомъ!