Эйнемида II. Право слабого.

– Ух ты, что это?! – воскликнул он, подхватив со стола недоделанную фигурку воина и вертя её в руке.

– Воин, – улыбнулся Гермий. – Гоплит. Знаешь же, кто это такие?

– Да-да, это вроде наших гипаспистов. Фалангу гоплитов нельзя атаковать с фронта в конном строю, следует пустить вперёд пельтастов, чтобы заставить их потерять шаг, а конницу направить во фланг или тыл... а что у него с ногой?

– А ну-ка дай, – Гермий взял фигурку из рук мальчика и, сноровисто орудуя ножом, закончил работу. Аминта от восторга едва не расплескал вино.

– Здорово! Научишь меня так же? – спросил он, сияющими глазами глядя на фигурку.

– Конечно, когда будешь отдыхать от государственных дел.

– Так это ты сделал! Красиво, а как его зовут?

– Как зовут? Хмм… Энекл. Энекл-эфериянин.

– А почему Энекл?

– Так звали стражника у нас во дворце, – Гермий прикрыл глаза, вспоминая. – Я его угостил пирогом с голубями – стащил с кухни – а он мне подарил вот этот нож и показал, как вырезать свистелки. Потом, на Кео, я и фигурки делать научился.

– А где он сейчас?

– Энекл? Не знаю. Ушёл на битву и, наверное, погиб. Оттуда немногие вернулись.

– Как жалко… Красивая фигурка. Когда научишь меня вырезать, я сделаю себе такую же.

– Не надо, – улыбнулся Гермий. – Бери эту, она твоя.

– Правда? – радостно встрепенулся Аминта.

– Правда. Пусть она хранит тебя от бед, как Энекл хранил когда-то меня – и даже лучше.

– Спасибо! – юный царь с восхищением посмотрел на фигурку и прижал её к груди. – Гермий, ты знаешь, ты мой настоящий друг. Таких друзей у меня больше нет.

– Ты тоже мой друг, но и кроме меня у тебя есть верные друзья. Я лишь один из многих.

– Нет, – Аминта упрямо мотнул головой, – то другие друзья, а ты... Знаешь, когда я был совсем маленький, я хотел, чтобы вместо сестры у меня был старший брат – такой же как ты.

– А у меня был младший брат, немного постарше тебя... – Гермий шумно сглотнул и опустил взгляд. Слишком сильны были нахлынувшие воспоминания.

– Он тоже умер, да? Я знаю, все твои родные умерли, – Аминта ласково тронул Гермия за руку. – Мне так жалко. Хочешь, я буду тебе братом? Мы же ведь и так родственники. Хочешь?

– Спасибо, Аминта, спасибо, – с чувством выдохнул Гермий, усилием воли загоняя воспоминания в самые глубины памяти. – Ты так много сделал для меня, ты, твоя мать, твой отец – все вы. Я и так отношусь к тебе, словно к брату, так будет и впредь, верь мне… Ты допил вино?

– Да, – Аминта удивлённо посмотрел на пустой кубок.

– Хорошо, теперь иди, и ничего не бойся. Ты сильный мужчина и царь, к тому же теперь у тебя есть Энекл, он тебя защитит, – Гермий подмигнул, и Аминта улыбнулся в ответ.

– Всё же получится? – робко спросил он.

– Даже не думай об этом. Иди и развлекись как следует. Главное, будь с женой ласков, что бы она не делала и не говорила.

– Всё, иду, – решительно кивнул Аминта и встал, прижимая фигурку к груди. – Всё будет хорошо. Увидимся утром.

– Да, утром, когда ты станешь настоящим мужчиной. Только не забудь поставить Энекла на стол. Другой мужчина на брачном ложе тебе ни к чему.

– Конечно, – Аминта рассмеялся, и, развернувшись на пятках, быстрым шагом направился к выходу.

Гермий остался один. Из поясного кошеля он достал небольшую фигурку. Простая деревянная игрушка, но при взгляде на неё глаза юноши странно блестнули. Что-то с ласковой улыбкой прошептав, он поставил фигурку на стол и осторожно пригубил вино. Глаза его замерли, глядя на языки пламени, откуда-то издалека донёсся трубный бычий рёв.

Брат, Эвриам, младше на два года – он всегда поправлял: «на один с половиной», хотя это было не так. Непоседливый, всё интересно, всё хочет посмотреть, что там внутри. В тот день они поссорились: Эвриам разломал его любимую игрушку – двигающего щитом и копьём воина – чтобы узнать, как тот устроен. Гермий наорал на брата и не разговаривал с ним весь день, а тот ходил вокруг и ныл. Под вечер, Гермий остыл и пошёл искать братика, чтобы помириться, но на пороге комнаты появился отцовский телохранитель Делиад, грязный, окровавленный. «Гермий, идём со мной, так велел отец» – сказал он...