Эйнемида II. Право слабого.

Отец послал пятерых воинов вывезти семью – порознь, чтобы хоть кто-то смог спастись. Удача улыбнулась лишь Делиаду. Воин стал первым воспитателем Гермия, он учил мальчика владеть оружием, бороться, бегать, плавать, рассказывал ему о Периссе, о маме с папой – эти истории звучали как добрые сказки, всегда с хорошим концом. Делиад заменил Гермию отца, а тот ему потерянную в горящей Периссе семью. Когда Гермию было одиннадцать, к берегам Кео прибило тураинскую тетреру – осколок пиратского флота, разбитого хисским навархом Плинократом. Пираты потребовали огромную дань – почти все запасы пищи, что были на острове. Многие жители Кео умерли бы голодной смертью в ту зиму, но Делиад убедил их сопротивляться. Он сплотил кеонян, организовал оборону, и вскоре немногие уцелевшие орфотавры в страхе бежали на свой корабль, чтобы никогда больше не вернуться к каменистым берегам Кео. Изрубленное тураинскими лабрисами тело Делиада принесли под вечер. Покрывалом служила главная святыня острова –драгоценное одеяние богини – а за сложенными из копий носилками несли на пике голову вожака орфотавров с глубоко засевшим в кости перисским мечом. Гробницу Делиада, увенчаную огромным рогатым черепом, можно увидеть на Кео и сейчас. Жители украшают её цветами и приносят подношения, веря, что дух героя оберегает их остров от врагов. В тот день, на груди Гермия появился широкий неровный шрам – порезался об острую зазубрину на проломленом доспехе, когда его тщетно пытались оторвать от истекающего кровью тела.

Мама, тёплые руки, ласковая улыбка... Мама... Маленький свёрток, из белых пелёнок смотрит розовое личико... «Смотри, Гермий, это Деневра, твоя сестричка…» Мама...

Запах жимолости и шелест юбок. Диена, в очередной раз. Пройдя мимо так близко, что край её пеплоса коснулся его волос, женщина призывно обернулась через плечо и исчезла в коридоре. Схватив кубок так крепко, что согнулась серебряная ножка, Гермий осушил его до дна и решительно поднялся. Она старше лет на пятнадцать и не так уж хороша собой, а отделаться от подруги царицы будет непросто. Плевать! Какая к гарпиям разница, кто она, если в ней спасение от неумолкающего бычьего рёва и терзающих душу воспоминаний? Допив остаток вина прямо из кувшина, юноша последовал за Диеной.

Нож и деревянную фигурку – тоненькую девушку с завязанными конским хвостом волосами, одетую в наряд царской воспитанницы – он, прежде чем выйти, заботливо спрятал в кошель.

Глава III

Тяжёлый дух ладана и лекарств висел в натопленной, несмотря на жару, комнате, но никто не даже замечал одуряющего запаха. Все взгляды были прикованы к застеленному шёлком ложу. Невероятная история Артимии из Иола завершилась. Оставив живым легенды, гетера, ставшая царицей, отправилась на встречу с вечностью. Плачущие служанки, всхлипывая, жались к стенам, придворные заливались нарочито обильными слезами, лекари опасливо косились на прижавшегося к ногам умершей человека в чёрно-золотом наряде.

– Боги, почему это случилось?! Почему?!! – полный горя, обиды и злости вопль заставил Энекла вздрогнуть. Он видел царя много раз, и в гневе, и в милости, но сейчас владыка мидонян внушал оторопь.

– Так было угодно богам, повелитель, – успокаивающе сказал эйнем Деикон, лекарь царицы. – Не в силах человеческих предотвратить истечение крови в мозгу. Мы слишком мало знаем о том, как устроена голова человека. Древние могли лечить и не такие недуги, а мы можем лишь облегчить страдания больного и ждать. Боги решили призвать госпожу к себе – кто из смертных скажет зачем?

Мидонийский жрец в зелёном одеянии, внимательно слушавший эйнемского коллегу, одобрительно кивнул.

– Это так, о повелитель шести частей света, я и этот учёный чужеземец сделали всё, что велит врачебное искусство наших краёв, но Шестерым Совершенным, да славятся они, было угодно усладить свой слух беседой с твоей матерью уже сегодня.

– Почему? Почему именно она? – прошептал Нахарабалазар. – Мать, зачем ты оставила меня?

– Смерть и жизнь суть части единого и неотделимы друг от друга. Смерть – часть жизни, а жизнь – часть смерти, у них есть свой срок и свой смысл. – Деикон не был жрецом Эретероса, но Энекл слышал, что в молодости старый врач несколько лет провёл на острове Мойра.

– Я тоже думаю, что в этой смерти может быть смысл.

Саррун появился, точно сгустившись из отбрасываемой балдахином тени. Его обезьянье лицо выражало подобающую случаю скорбь.

– Что ты имеешь ввиду? – Деикон покосился на начальника царских застенков неприязненно, но без страха.

– Ты понимаешь, что я имею ввиду, чужеземец. Всё произошло слишком неожиданно и быстро.

– Я изучил все признаки болезни и обнаружил ясные указания на её причину. Никаких следов злого умысла не было замечено. Мой учёные собратья вполне со мной согласны.

– А почему ты так горячишься, чужеземец? Почему ты боишься обсуждать этот вопрос?