Её тёмные крылья

Голыми руками фурии проделывают вход в естественную пещеру с небольшим водопадом и ручьем, протекающим сквозь нее, чтобы сделать мне ванную. Затем они вырезают опоры для ног в боковой части скалы, когда становится очевидно, что я могу использовать канат, связанный Алекто, чтобы спуститься, но подняться назад мне не хватает сил. Вся эта история с ванной-пещерой заставляет меня с благодарностью принять отсутствие месячных. А заодно напоминает, как однажды они задержались, когда я встречалась с Али, и как в школьном туалете я выплакала все глаза на плече у Бри, представляя лица папы и Мерри, когда я сообщу им, что беременна. Где-то на середине моего нервного срыва в туалет ввалилась Астрид, и Бри наорала на нее, приказав убраться. После она заказала для меня в интернет-магазине тест на беременность, чтобы мне не пришлось покупать его в местном супермаркете. Но месячные пришли раньше, чем тест, а в следующем месяце мы вернулись к нашему синхронному циклу и никогда больше не вспоминали ту историю. Я так и не рассказала об этом Али. Интересно, рассказала ли она.

Фурии приносят мне плед и подушки, видимо, также позаимствовав у Аида, чтобы было на чем спать. Тисифона преподносит свечи и спички той же фирмы, что у нас дома, чтобы освещать ванную. Она так и не призналась мне, где их достала.

Они даже выдают мне чистую одежду: такие же черные туники, что и у них, и я меняю их каждые три ночи – которые могут быть днями, а может, и нет – и стираю в водопаде. Мои джинсы исчезают, пока я сплю, а позже я, кажется, замечаю их вплетенными в потолок. Алекто крадет мой разорванный свитер и носит его как кардиган, но задом наперед, чтобы не задевать крылья, когда сестры не видят. Я нахожу это милым. Подошвы моих ног довольно быстро огрубевают.

Я привыкаю к этому.

Но не могу принять. Когда я сплю, мне снится снег: одно за одним хлопья засыпают меня с ног до головы, и я не могу их остановить. Сколько я себя помню, на Острове ни разу не выпадал снег. Я просыпаюсь, думая, что замерзаю, но холод лишь в моей голове, а температура здесь неизменна. Я снова засыпаю, и мне снятся папа и Мерри, прочесывающие Остров, зовущие меня по имени. Снится, как в своих поисках они иссушают озеро. Снятся добровольцы, что выстраиваются в цепочку и исследуют кусты в лесах. Проверяют пещеры и пляжи. Должно быть, к этому времени сивилла уже сообщила, что я была у нее, а лодка Коннора стоит на месте, поэтому они догадаются, что я вернулась. А потом исчезла. Растворилась в воздухе в день похорон своей бывшей лучшей подруги.

Бри. Интересно, что сказала бы она, знай, что я тоже здесь, в Загробном мире. Скучает ли она по Острову так же сильно, как и я? Бри-и-Кори. Кори-и-Бри. До победного конца.

– Я хочу посмотреть Загробный мир, – говорю я на четвертый, восьмой, пятнадцатый, шестнадцатый, двадцать третий, сорок второй день пребывания. Я проснулась с мыслью, что, возможно, если Аид прознает, что я шныряю там и сям возмутительно живая в мире мертвых, то захочет, чтобы я ушла. За ним тянется длинная история с выселением нарушителей. – Это допустимо?

Фурии сияют так, словно у них день рождения и Халоа в один день, и даже змеи на голове Мегеры восторженно шипят, подрагивая от возбуждения. Алекто обнимает меня, прижав к себе столь быстро, что я набиваю полный рот перьев, а между нами течет сок раздавленного нектарина.

– Мы хотим показать его тебе, – говорит она мне на ухо и трется об меня. – Мы так много хотим тебе показать.

– Тогда покажите. – Я смеюсь, заинтригованная и обрадованная, и она прижимает меня к себе еще крепче, раскачивая в объятиях.

– Погодите! – выкрикиваю я. – Сначала мне нужно привести себя в порядок. Воспользоваться пещерой. Смертные делишки.

Они смотрят друг на друга, Мегера, Тисифона и Алекто, безмолвно беседуя, и мне хочется быть частью этого разговора, снова быть частью чего-то.

– Увидимся там, – сообщает Мегера и взлетает в воздух, а Тисифона следует за ней, оставляя нас с Алекто наедине.

– Увидимся где? – спрашиваю я у оставшейся сестры.

– Поспеши, и мы последуем за ними.

Несколько мгновений спустя, когда я смыла с себя, как смогла, сок нектарина и очистила одеяние, Алекто вновь подхватывает меня на руки, и я цепляюсь за нее, а сердце пытается выпрыгнуть на свободу, когда земля уходит из-под ног.

Мы покидаем Эреб, взмывая над горными вершинами, отделяющими земли Загробного мира от прочих. И тогда я понимаю, что та пустыня, над которой мы пролетали в мой первый день, вовсе не является частью Загробного мира, и задаюсь вопросом, как она называется и кто туда попадает. Мы движемся в глубь земель, следуя вдоль узкой серебристой реки, прокладывающей себе путь через горный хребет. Во время полета я слышу прерывистое дыхание и тихие, жалкие всхлипывания. Я совершаю ошибку, пытаясь найти источник звука. И, когда наконец замечаю землю, далеко-далеко внизу, желудок скручивает от страха.

– Это река, – говорит мне на ухо Алекто, когда я крепче обхватываю ее за шею.

– Что в ней? – спрашиваю я ей в плечо.