Её тёмные крылья

– Ты наша теперь, – продолжает Мегера. – Наша сестра. Оскорбить тебя – значит оскорбить нас. Напасть на тебя – значит напасть на нас. – Ее глаза впиваются в мои, словно фурия способна прочесть правду, вырезанную на подкорке моего черепа.

Моя кровь леденеет.

– Между нами не может быть секретов, Кори.

– Не может, – соглашаюсь я. – Никаких секретов. И никакой лжи.

По лицу Мегеры пробегает тень, но она кивает.

– Никаких секретов и никакой лжи, – повторяет она, затем садится за моей спиной и притягивает в свои объятия. Я позволяю ей, потому что это кажется безопаснее, чем смотреть в глаза.

– Что вы делали с Посланником? – спрашивает Мегера, лениво поглаживая когтями мою руку.

– Ничего особенного, – говорю я, стараясь сохранить свой голос спокойным. – Почти сразу после вашего ухода я почувствовала недомогание. В основном болтали.

– О чем говорили? – интересуется фурия, проводя руками по моим плечам, массируя их и выводя большими пальцами круги на шее.

– Ни о чем. О людях и богах, – импровизирую я, беспокоясь об опасной близости ее когтей и моей шеи. – О том, как сильно я отличаюсь от него. От вас.

– Нет, ты такая же, как и мы, – поправляет Мегера.

– Ты теперь одна из нас, – добавляет Алекто и садится рядом со мной, беря мою руку и поглаживая ладонь своими пальцами. – Сестра.

– Но я не одна из вас. – Мой голос звучит резче, чем я хотела. – И никогда не смогу ею стать. Посмотрите на себя. И на меня. Посмотрите, насколько мы разные.

– У тебя будут крылья. – Дыхание Мегеры щекочет мою шею, посылая по спине мурашки. – Ты будешь летать, как и мы. Будешь такой же, как мы. Скоро.

Я открываю рот, чтобы задать вопрос, но останавливаю себя. Перед глазами всплывает некая будущая версия меня: кожистые крылья вырываются из моей спины, ногти удлиняются и уплотняются, превращаясь в когти. Кожу, словно броня, покрывает зеленая чешуя, напоминающая листья. Мои глаза, такие же бездонные и черные, как и у сестер, – во мне не остается ничего человеческого. Я вздрагиваю, а фурии продолжают гладить меня, их ладони скользят по моим плечам и спине. Я думаю о том, что оставила в саду за стеной, и внезапно отросшие крылья не кажутся мне чем-то нереальным.

В конце концов, я делаю вид, что засыпаю, чтобы избежать дальнейших разговоров, и фурии укладывают меня, подоткнув одеяло, прежде чем уйти.

Я слышу, как они переговариваются в уголке Мегеры, периодически замолкая и бросая на меня взгляды – три пары черных глаз, присматривающих за своей собственностью. Сестры думают, что заполучили меня. Думают, что я принадлежу им, и самое ужасное в том, что это действительно случилось бы рано или поздно. Мне ненавистна мысль, что это Бри спасла меня, но, если бы не встреча с ней, если бы не ряд последующих событий, сестры продолжали бы мягко опутывать меня своей паутиной, пока я не исчезла бы.

В конечном итоге я действительно засыпаю, потому что следующее, что я помню, – это как меня осторожно тормошит Алекто.

– Тебе нужно поесть, – говорит она, ласково улыбаясь и кивая на разложенную для меня еду.

И я улыбаюсь в ответ, потому что спросонья забыла обо всей той лжи, что она скармливала мне. А после того, что сделала Бри, это казалось неправильным.

Я просыпалась утром и тянулась за телефоном, чтобы написать подруге, какой странный сон мне приснился, или проверить, не написала ли она. А потом я замечала заставку на экране, где вместо нашей фотографии красовался мой сад, и воспоминания накрывали с головой. Я открывала приложение за приложением, проверяя, не добавила ли Бри новостей о своей новой жизни, в которой мне больше не было места. По какой-то причине она не заблокировала меня, а я не заблокировала ее. Али сделал это. А Бри… нет.

Алекто меняется в лице, когда я отстраняюсь от нее.

– Что такое? – спрашивает она.

– Ты не сходишь к Аиду снова? – прошу. Я не смогла удержаться. – Может, возьмешь меня с собой? Думаю, пришло время мне самой попросить его. Возможно, именно этого он и ждет. Возможно, поэтому все время отказывает. Стоит попробовать, не так ли?

Она колеблется, и мне начинает казаться, что фурия действительно собирается согласиться.

– Это только разозлит его, – наконец говорит она. – Ты не знаешь его так, как мы.

И трещина, которая образовалась у меня в груди, становится еще больше. Потому что, если бы она сказала: «Хорошо, я отведу тебя к нему, полетели», это показало бы мне, что лжецом был бог, а я все неправильно поняла. Это показало бы, что я не идиотка. Что я не зря доверилась фуриям. Что я не совершила ту же ошибку. Снова.

– Давай попробуем, – настаиваю я. – Он и так зол на меня. Куда уж хуже?

– Это его мир. – Алекто оглядывается на Мегеру и Тисифону, наблюдающих за нами. Застывших на одном месте.

– Но между вами подписан трактат, – напоминаю я. – Если я одна из вас, если это действительно так, значит, он распространяется и на меня, верно? – Мой голос слишком резок. Мегера и Тисифона переглядываются, и я понимаю, что фурии догадываются, что что-то не так. Мой пульс ускоряется.

– Если ты одна из нас, почему тогда хочешь уйти? – спрашивает Мегера.