Её тёмные крылья

– В этом нет ничего плохого. Я просто говорю, что они стали мягче, – отвечает он, встречаясь со мной взглядом, его брови нахмурены. – Ты покраснела, – отмечает бог.

– Побочный эффект от жизни, – отвечаю я. – И дурацкой бледности.

– Опять же, я не говорил, что это плохо.

Я сглатываю, румянец проступает сильнее, и я смотрю ему через плечо.

И ахаю, когда один из цветов раскрывается на моих глазах, и я узнаю его.

Нарцисс, но красный.

А еще понимаю, что сделал Аид.

– Ты манипулируешь мной! – вырываю я свои руки из его хватки. – Играешь с моими эмоциями, чтобы проверить свои теории. Грусть, гнев, разочарование, а теперь ты решил попробовать… это!

Кажется, я застаю его врасплох, но бог лишь пожимает плечами.

– Прости. Я должен был убедиться, что мои предположения верны.

– Что ж, поздравляю. – Я качаю головой. – Ты ничем не лучше других.

– Я только хотел…

– Использовать меня. Как фурии, – обрываю его.

– Нет. Это было…

– Заткнись, – не задумываясь, выкрикиваю я.

Я удивлена, что он подчиняется, крепко сжав губы.

Я подхожу к единственному раскрывшемуся бутону и смотрю на него.

Они не существуют. Красные нарциссы. Такого багрового цвета не бывает. Во всяком случае, не в моем мире. Готова поставить на что угодно, что они растут только здесь. Цветы Загробного мира. Интересно, что случится, если я попытаюсь вырастить тут васильки. Бархатцы. Или розы. Как бы выглядели они в Загробном мире?

– Кори, – взволнованно обращается ко мне Аид, вынуждая обернуться. – Фурии вернулись. Я должен отправить тебя домой. – Он тянется к моей руке.

– Нет, – отвечаю я.

Бог замирает.

– Ты не хочешь домой? – осторожно спрашивает он.

– Конечно, хочу… – Я делаю паузу.

– Но?

Я смотрю на цветы, и мое сердце радостно подскакивает.

– Ты хочешь попробовать еще, – догадывается Аид, и его глаза сверкают.

– Ну, теперь, когда я знаю, что моя семья в порядке, а ты не удерживаешь меня здесь из вредности… – Бог вздергивает бровь. – Думаю, я могла бы остаться ненадолго, чтобы выяснить, на что еще я способна. Ты сможешь достать еще семян?

Он кивает.

– Могу ли я остаться здесь? Чтобы узнать, что из этого выйдет.

– Ты можешь оставаться здесь столько, сколько пожелаешь, – поспешно отвечает Аид.

– У меня есть условия.

– Разумеется, есть.

Мы оба стараемся не улыбнуться. «Это Аид, – напоминаю я себе. – Он тебе не друг. У тебя здесь нет друзей».

– Во-первых, ты вернешь меня обратно на Остров, когда я попрошу. Независимо от того, что происходит.

Он лезет рукой в карман и достает монетку, протягивая ее мне. На ней выгравирован его профиль.

– Назови мое имя, когда будешь держать ее в руках. И я тут же приду к тебе.

Я рассматриваю монету.

– Хорошо. Во-вторых, не играй со мной, чтобы заставить что-то вырастить. Никаких манипуляций и дешевых приемчиков. Никаких уловок. Позволь мне самой разобраться. Если ты прав насчет блока, я должна сама обойти его без влияний извне. Иначе все бессмысленно.

– Согласен. Что-нибудь еще? – Его взгляд напряжен, а брови слегка приподняты.

На кончике языка вертится просьба увидеть Бри. Чтобы сказать ей… Я так и не решила, что сказать ей и хочу ли вообще. К тому же она сбежала от меня, как только увидела, так что, возможно, мне стоит уловить намек. Я выясню это до того, как вернусь домой.

Я качаю головой.

– На этом пока все.

Выражение его лица снова смягчается.

– Хорошо.

Прежде чем я успеваю спросить, как он планирует провести меня назад в Эреб незаметно, бог берет меня за руку. Снова накатывает тошнотворное ощущение скорости и сжатия, и в следующий миг я стою в кромешной тьме пещеры, которая служит мне ванной.

Его губы прижимаются к моему уху.

– Я скоро вернусь.

Я киваю, во рту слишком сухо, чтобы говорить.

– Ты спрашивала, как я оказался на Тесмофории, – начинает он, и я чувствую свежее солоноватое дыхание. – Я был там из-за тебя.

Затем он уходит – исчезает, – и я остаюсь одна.

Подрезка

Я мою руки в ручье, вычищая из-под ногтей грязь Загробного мира. Мои пальцы дрожат, когда я вытираю их о мое одеяние.

Я играю с монеткой, которую дал мне Аид, поворачивая ее в руках и перекатывая, словно фокусник, между пальцами, прежде чем зажать в кулаке. Я не вижу его в темноте пещеры, но чувствую, осязая пальцем выгравированный профиль – высокомерный, даже надменный. Кто-то может сказать, что прочесть высокомерие в высеченном на куске металла лице невозможно, но так и есть. Я переворачиваю монетку и ощупываю другую сторону. Круг, соединяющийся с более длинным хребтом и двумя небольшими зазубринами на конце. Возможно, ключ.

– Кори? – Голос Алекто эхом раздается в сводах пещеры. – Ты в порядке?

Я делаю глубокий вдох, чувствуя, как во мне возгорается гнев. «Ты лгала мне. Прямо в лицо».

– Прекрасно, – отвечаю грубее, чем планировала. – Буду через минутку, – добавляю я, заставляя себя смягчить тон.

Будто я ничего не знаю.