Её тёмные крылья

Я поднимаю руки к лицу, закрывая его руками. В груди становится так тесно, что я не могу втянуть воздух.

Она лгала мне. Она притворялась моим другом. Все они.

Это происходит снова.

Мои глаза и горло жжет от слез. Я не могу дышать. Я трясусь так сильно, словно земля подо мной ходит ходуном.

Это происходит снова.

«Этопроисходитсноваэтопроисходитснова».

– Кори, – зовет Аид, протягивая ко мне руки, но я качаю головой, глядя на него, безмолвно умоляя меня не трогать. Потому что если он сделает это, если именно он из всех людей проявит ко мне сочувствие, боюсь, я просто разобьюсь вдребезги. Затем его взгляд скользит мимо меня, и на его лице проступает выражение, которого я раньше никогда не видела у него – открытое и беззаботное. Бог похож на обычного земного мальчишку.

Аид нежно берет меня за плечи и разворачивает.

– Смотри, Кори, – просит он, и его дыхание касается моего уха. – Посмотри на свой сад.

Я забываю свою печаль. Забываю вообще обо всем.

Двенадцать зеленых побегов пробиваются из-под земли, и я наблюдаю, как крошечные листья разворачиваются и тянутся наружу, а стебли медленно тянутся к пустынному небу.

– Ты сделала это, – говорит Аид, и когда я смотрю на него, вижу его яркий, пылающий взгляд, устремленный на меня.

«Я сделала это».

Всхожесть

Я медленно приближаюсь к побегам, боясь, что если буду шагать слишком громко или слишком тяжело, то они снова спрячутся под землю. Я осторожно опускаюсь на колени.

Выращивать растения – мой конек. Кому-то с легкостью дается изучение новых языков, кто-то умеет рисовать, а некоторые имеют идеальный слух. Я не умею ничего из этого, но зато у меня получается давать жизнь растениям. Еще ни разу не случилось такого, чтобы посаженное мною не взошло и не дало плоды. Ни разу. Раньше я думала, что все дело в том, что я верно рассчитываю время, изучаю необходимую информацию и внимательно слежу за процессом.

Но теперь я сомневаюсь.

Аид в своих модных брюках опускается на колени рядом со мной, прямиком в грязь.

– Раньше здесь подобного не случалось? – шепчу я, глядя на ростки.

– Никогда. Даже у… – Он замолкает и сглатывает. – Я не способен на такое. Не могу давать жизнь. Здесь никогда не существовала жизнь, до тебя.

Бог выглядит смущенным, его плечи напряжены и подняты почти до ушей.

– С тобой уже случалось такое раньше? На Острове? – спрашивает он.

Я уже собираюсь покачать головой, но вспоминаю день накануне похорон Бри. Капуста для Мерри показалась мне мелковатой, а потом я села рядом с грядкой и запустила руки в землю, пока разговаривала с отцом. Я злилась, старалась не сорваться и не накричать на него, и, когда снова посмотрела на капусту, я решила, что ошиблась, потому что кочаны оказались крупнее, чем мне казалось. Когда я случайно заснула в саду через несколько ночей после предательства Али и Бри, то, проснувшись наутро, обнаружила, что вся моя так называемая зимняя тыква созрела за ночь. Вообще все созрело. Но тогда я не думала, что причина во мне. С чего бы?

– Но как я могу делать это? – спрашиваю я. – Как это вообще возможно? Это дар одного из ваших?

Аид ничего не говорит, внимательно наблюдая за мной.

Я смотрю на цветы, стараясь разобраться в происходящем. Вдруг кое-что приходит мне на ум, и смех вырывается изо рта.

– Что смешного? – интересуется Аид.

– Фурии, – объясняю я. – Они сказали, что у меня есть сила, они чувствуют ее. Вот почему сестры так хотят, чтобы я осталась, почему они лгали. Из-за моей великой силы. Каково им будет узнать, что моя великая сила заключается всего лишь в этом?

– Всего лишь это?

– Выращивать. – Я продолжаю смеяться, но мне совсем не до смеха. – Моя суперсила – садоводство. – Я обеими руками откидываю волосы с лица. – Мегера превратится в разъяренную фурию. Ха. Фурия. В разъяренную фурию.

– Кори…

– А мой бывший считал это занятие глупым. Скукотенью. Вот почему он изменил мне с Бри. Потому что я была скучной. – Я поворачиваюсь к Аиду. – Ей тоже было наплевать. Если я заказывала новые семена или рассказывала ей о своем саде, Бри не прекращала притворно зевать, пока я…

К моему изумлению, Аид протягивает руку и заправляет прядь волос мне за ухо.

– Лично мне кажется, что выращивать цветы в мире мертвых – это нечто особенное. – Его черные глаза встречаются с моими, и пальцы слегка задерживаются за ухом.

Я отвожу взгляд, прочищая горло, и присматриваюсь к растениям, когда бог все-таки отстраняется.

– У них шипы, – говорю я.

– Это розы? – спрашивает Аид и тянется своими длинными пальцами к одному из шипов. Я завороженно смотрю, как он прижимает к шипу подушечку пальца, надавливает достаточно сильно, чтобы пронзить кожу, но ни капли крови не проливается. Ихор, вспоминаю я. У богов нет крови. По их венам течет золотой ихор. Если бы шип проткнул плоть, на пальце выступило бы расплавленное золото.

– Те семена, что ты дал мне, не были розами. Что это было?

Я с ужасом осознаю, что он пристально смотрит на меня, изучая мой профиль.

– Я не знаю. Их принес Гермес.

– Ты пялишься, – наконец говорю я.