Её тёмные крылья

– Потому что… я переживаю за свою семью.

Она смотрит на меня бездонными глазами.

– Рано или поздно они окажутся здесь.

Я не сразу понимаю, что она имеет в виду – вряд ли они тоже сорвут цветок на холме и упадут в Загробный мир, – но затем слова Мегеры обретают смысл, и волосы на шее встают дыбом.

– Когда умрут?

– Это удел всех смертных.

Мне невыносимо даже представить папу или Мерри, застрявших здесь. В этих ужасных одеяниях, в мире без цвета, рельефа, звука и вкуса. Никаких птиц, которыми бы восхищалась Мерри. Нет вещей, с которыми папа мог бы повозиться и сломать, прежде чем починить.

Алекто издает тихий звук и обвивает свои руки вокруг меня. Я отталкиваю ее.

– Не надо.

– Кори?

Я не могу вынести растерянного, обиженного выражения ее лица. Эту ложь, эту сплошную ложь.

Я выбираюсь из-под одеял и хватаю свечу, спички и сменную тунику.

– Мне нужно помыться, – сообщаю я.

– Что произошло между тобой и Посланником? – снова интересуется Мегера.

– Ничего не случилось, я же сказала, – отвечаю я, взявшись за канат и начиная спуск. – Все хорошо.

В пещере я зажигаю свечу и, растопив воск, устанавливаю ее на камень. Затем я вытаскиваю монетку Аида. Я была права: на реверсе действительно изображен ключ. Интересно, что случится, если я призову его прямо сейчас и попрошу забрать меня. Если попрошу спрятать меня за каменными стенами его дворца, пока я исследую свои возможности. Согласится ли он? Не развяжу ли я этим войну?

Я убираю монетку обратно под камень. Нет. Мне нужно найти другой способ со всем разобраться. Такой, при котором никто не пострадает.

Я стягиваю через голову тунику и, растирая кожу руками, моюсь. Когда тело обсыхает, надеваю свежие вещи. Расчесываю пальцами волосы. Я не рассматривала себя в отражении с тех пор, как тут оказалась, и понятия не имею, как сейчас выгляжу. Вероятно, как менада.

Я не могу вечно прятаться в пещере.

Когда я забираюсь обратно, все трое сидят вместе, ожидая меня. Тисифона резвится со змеями Мегеры, поглаживая их носы и позволяя шустрым языкам касаться ее пальцев, а Мегера вычесывает перья Алекто, расправляя их. Увидев меня, она протягивает руки, и я колеблюсь, размышляя, что случится, если решу отказаться. Затем, проглотив ком в горле, я присоединяюсь к ним.

Я рассматриваю их, трех фурий, и задаюсь вопросом, когда именно перестала опасаться их и не совершила ли я большую ошибку этим. Я очеловечила их, изменила в своей голове, позволила себе поверить, что мы просто четыре девчонки, брошенные на произвол судьбы вместе. Мегера с ее непоколебимым взглядом, пламенным сердцем. Все внимающая Тисифона с чешуей, как отполированный доспех. И Алекто, которую я практически пустила в свою душу и которая, как мне казалось, могла стать второй половиной меня. Я забыла, что на Тройке Кубков были лишь три женщины, а грустная девушка на Тройке Мечей по-прежнему оставалась одна. Справедливость тоже оставалась одна.

– Что-то случилось. Не смей даже отрицать этого, – говорит Алекто, расчесывая мои волосы. – Тебе стоит нам рассказать.

– Ты не должна хранить от нас секреты, – добавляет Тисифона.

Я проглатываю смех, что душит меня, а пальцы Алекто замирают.

– Это… Дело в том, что Гермес рассказывал мне о мире смертных, и я заскучала по дому. Моему старому дому, – поправляю себя.

Мегера шипит сквозь зубы.

– Я так и знала, что он огорчил тебя. Глупый бог.

Все трое обзывают его, оскорбляют его происхождение, силы, поведение. Терзаемая чувством вины, я молча смотрю, как они осыпают его ругательствами, довольные тем, что разгадали причину моего странного поведения.

«Смотри, Бри. Я все-таки умею лгать».

Обрезка

Мое уважение к Гермесу возрастает, когда он возвращается на следующий день и стойко выдерживает яростные нападки фурий. Надо отдать ему должное, Гермес даже не пытается протестовать, соглашается со всем, опустив в раскаянии голову, извиняясь и обещая больше не расстраивать меня.

Но на секунду мне кажется, что этого будет недостаточно.

– Возможно, тебе стоит полететь с нами, – говорит мне Мегера. – Мы присмотрим за тобой в Пританее.

Нет. Я должна вернуться в сад. Должна выяснить, на что способна.

– У меня до сих пор болит голова, если честно. И я не хочу создавать проблем с Аидом.

– Ему, – поправляет меня Мегера, сузив глаза.

– Я могу остаться вместо Посланника, – предлагает Алекто, но Мегера посылает ей мрачный взгляд.

– Не думаю.

Алекто опускает голову, втягивая крылья и съеживаясь, пока Мегера смотрит на нее. Тихо скулит под гневным взглядом сестры, и я не могу не посочувствовать ей.

Мегера оглядывается то на Гермеса, то на меня, и ее змеи следуют за каждым движением, пока ее глаза снуют между нами. Я подношу руку ко лбу и пытаюсь изобразить слабость.

– Сегодня ты останешься здесь и отдохнешь, – говорит наконец фурия. – А ты больше не посмеешь расстроить ее, – шипит она на Гермеса.

– Конечно нет, – благодушно соглашается тот. – Кори может поспать. Я найду чем занять себя.

Мегера бросает на нас испытующий взгляд.