Её жизнь в искусстве: образование, карьера и семья художницы конца ХIХ – начала ХХ века

«Решила сделать его во весь размер листа ватмана. Наметила лицо и фигуру в натуральную величину. В одной руке я держу кисть, в другой – акварельный ящик. Сразу начала набрасывать рисунок кистью легким нейтральным тоном, не прибегая к карандашу. Начала работать с большим увлечением, но сразу увидела безрассудство затевать такую большую акварель. Размер настолько был велик, что доску положить в нормальное для акварели положение – с легким наклоном – нельзя. И рука при этом не достает до верха, и рисунок получается в сильном ракурсе. Пришлось доску с бумагой поставить почти вертикально, другого выхода не было, и здесь получилась непредвиденная беда: нельзя работать большими мазками, большими планами. Мазки сразу превращаются в струи окрашенной воды, которые стремительно стекают вниз. Это настоящее бедствие. Приходилось работать мелкими мазками (как я говорю, “тяпать”) и полусухой кистью, чтобы вода не скоплялась внизу каждого мазка. По моим понятиям, такая трактовка натуры была мало художественна и выразительна, но, несмотря на все, я работала с большим увлечением и подъемом. К моему сожалению, условия этой работы предопределяли заранее прием и технику, которые были не в моем характере. Чтобы несколько освежить живопись портрета, я в некоторых местах, особенно в складках одежды, тронула пастелью. В конце концов портрет вышел похож и неплохо сделан…»[213]

Что же может увидеть зритель на этом позднем автопортрете уже состоявшейся и известной художницы Анны Остроумовой-Лебедевой? Колорит работы построен на тонкой нюансировке теплых песочно-бежевых и голубовато-серых тонов. Художница изображена за работой, сидящей в три четверти перед станком, в ее руках коробка с акварелью и кисть, на заднем плане видна небольшая часть стены с голубоватым по тону венецианским пейзажем. Белая блузка, строгая темно-синяя юбка, серый рабочий халат поверх костюма передает повседневный, рабоче-домашний ракурс жизни художницы. Седые волосы модели подстрижены по моде конца 1930-х, и тон прически гармонирует с тоном рабочего халата и прохладной гаммой акварели на фоне.

Лицо модели при этом сохраняет немного юношеское выражение. На нем почти незаметны морщины, оно обладает мягким абрисом и в ракурсе полностью повторяет тот самый первый автопортрет 1894 года. Более того, отсылкой к этой юношеской поре служит и старомодное пенсне художницы: в точно таком же пенсне она, будучи еще студенткой, была изображена на портрете сокурсника Филиппа Малявина (1896, Государственный Русский музей). Поздний автопортрет помогает понять, как художница воспринимает себя и свою работу. В нем нет намека на торжественность, хотя автопортрет создавался по случаю большой ретроспективной выставки. Художество подается нашей героиней не как способ удовлетворения амбиций и достижения целей, а как ежедневный сосредоточенный тихий творческий труд.

На протяжении всей Великой Отечественной войны и блокады Ленинграда Остроумова-Лебедева оставалась в городе, не уезжала в эвакуацию. Ее записки времен блокады полны ужаса и горечи. Скончалась Анна Остроумова-Лебедева в 1955 году.

Елизавета Званцева и ее школа