Её жизнь в искусстве: образование, карьера и семья художницы конца ХIХ – начала ХХ века

А Марианна Верёвкина продолжала жить и работать в Асконе до конца жизни. Она жила в довольно стесненных обстоятельствах, снимала комнату у семьи в рыбацкой деревне, нечасто продавала свои картины, рисовала открытки, получала небольшое пособие от Красного Креста. Но в то же время это был активный творческий период художницы, она заинтересовалась жизнью людей города, в ее искусстве это отразилось в более описательном изобразительном языке и появлении гуманистической тематики. Именно тогда она начала принимать активное участие в жизни города. Так, в 1922 году при ее активном участии начала складываться коллекция будущего Муниципального музея современного искусства Асконы[385].

Верёвкина М. Записная книжка для набросков Аскона, Фонд им. Марианны Верёвкиной. инв. Ф.М.В. 49-4-666-В 14/16–17

Марианну Верёвкину любили и уважали: когда она умерла в 1938 году, ее провожал весь город. Все работы Верёвкина завещала Санто (Альфреду Эрнсту Айе) – музыканту из Берлина, который стал ее близким другом на этом этапе жизни. Но он был вынужден отказаться от наследства: высока была вероятность конфискации, поскольку нацисты внесли работы Верёвкиной в список «дегенеративного искусства». Наследство перешло к другому знакомому и благодетелю художницы, который впоследствии создал Швейцарский Фонд Марианны Верёвкиной. До сих пор художницу высоко почитают как в Асконе, так и во всей Швейцарии. Так закончился путь художницы, ставшей не только практиком, но и одним из идеологов экспрессионизма, в этом смысле она ничем не уступала своим коллегам авангардистам, совмещающим творчество и теоретизирование о нем.

Юлия Оболенская

Следующие наши героини – ученицы школы Елизаветы Званцевой Юлия Оболенская и Магда Нахман. Нам показалось интересным рассказать, как художницы жили и профессионально развивались уже в новый исторический период: расцвет их художественной карьеры приходится на время политических перемен – Революции 1917 года, Первой мировой и гражданской войн, а позже начала Советской России.

Юлия Оболенская – авангардистка, которая еще в начале творческой карьеры осознала ограниченность академической школы и потому продолжила обучение в частной школе у мастеров современного искусства. В то же время для нашего исследования интересным представляется трансформация Оболенской из художницы-модернистки в 1910 годы в художницу, лояльную советской власти, вынужденную развиваться в довольно узких профессиональных рамках, заданных существующей культурной политикой. Так, Юлия Оболенская сотрудничала с Детгизом, работала преподавателем во Всесоюзном доме народного творчества им. Н. Крупской, где учила самодеятельных художников.

Кроме того, нам кажется важным отметить, что Юлия Оболенская и ее партнер в личном и творческом плане Константин Кандауров выступают редким примером творческой пары начала ХХ века, в которой женщина занимала равную позицию, а не привычную для того времени (помощницы, подмастерья, секретаря).

Взаимоотношения в принципе становятся как будто более значимым фактором жизни художественного сообщества – об этом можно судить на примере дружбы Юлии Оболенской и следующей нашей героини Магды Нахман.

Итак, Юлия Оболенская (1889–1945) была одной из тех учениц школы Е. Званцевой, чье имя долгое время числилось в категории забытых. Поэтому настоящим культурным событием и открытием стала первая персональная выставка «Возвращая забытые имена: Графика Юлии Оболенской» в 2016 году[386]. Собрана она была из графических листов, которые в 1959 году были списаны из литературного музея и попали в отдел реставрации графики ВХНРЦ им. акад. И. Э. Грабаря, их предполагали использовать для экспериментирования с техниками реставрации. Обнаружив высокое качество графических листов, сотрудники отдела не стали использовать их для задуманных целей и поставили на учет научно-вспомогательного фонда, но заняться разбором коллекции реставраторы смогли только в 2015 году. Эти работы принадлежали Юлии Оболенской.

Отрадно, что сегодня исследований о жизни и творчестве художницы Юлии Леонидовны Оболенской значительно больше[387]. В архивах (РГАЛИ, ГТГ, ГЛМ) сохранились дневники художницы и переписка с Н. Тырсой, К. Кандауровым, М. Нахман, Н. Грековой, Н. Лермонтовой, М. Волошиным, А. Блоком, В. Ф. Ходасевичем, К. Ф. Богаевскими и др., а также знаменитый доклад о школе Званцевой[388] – главный источник информации о школе.

Известно, что Юлия Леонидовна хотела издать книгу о совместной с Константином Кандауровым[389] жизни и работе. Масштаб одаренности обоих художников был велик, и художница дала обещание: «Материалы для истории нашей жизни с К. В. Кандауровым, которую я обещала ему написать, и мы хотели писать ее вместе»[390]. Но, к сожалению, плану не суждено было сбыться.