Эйсид-хаус

Боб Картрайт осторожно постучал в дверь спальни. В сердце его защемила глубокая печаль, когда он увидел, что его сын, Бобби-младший, лежит ничком, уткнувшись лицом в подушку. Боб присел на угол кровати и мягко сказал:

– Привет, малыш, местечко найдется?

Бобби-младший нехотя подвинулся.

– Хэй, питчер, все еще переживаешь из-за Рико?

– Рико нас ненавидит!

Сара, конечно, предупреждала, и все равно Боб-старший поразился такой яростной реакции сына. Он отодвинулся и немного поразмышлял. Да, он крепился, но, честно говоря, тоже тосковал по этому маленькому созданию. Несколько печальных секунд Боб-старший провел, пытаясь оценить глубину своей собственной боли, а затем начал:

– Ну, ты знаешь, Бобби, иногда оно, конечно, так и кажется, но, скажу я тебе, люди, ну, у них есть привычка делать всевозможные вещи по разным причинам, просто не все из них мы в состоянии правильно понять.

– Если Рико действительно любил нас, он должен был остаться!

– Давай я расскажу тебе одну историю, Бобби. Когда я был мальчиком – возможно, не старше тебя, возможно, чуть старше, – моим героем был один парень. Эл Кеннеди, Большой Эл.

Лицо Бобби оживилось.

– «Ангелы»! – завопил он.

– Да, молодец, так оно и есть. Эл Кеннеди, лучший, черт возьми, питчер, которого я когда-либо видел. Фуи-и! Я помню тот чемпионат, когда мы встречались с «Канзас роялс». Именно Эл Кеннеди вытащил нас. «Роялсовские» хиттеры ловили один мяч за другим. СТРАЙК[25] – РАЗ!

– СТРАЙК – ДВА! – радостно и пронзительно крикнул Бобби, копируя своего отца.

– СТРАЙК – ТРИ! – проревел Боб-старший.

– СТРАЙК – ЧЕТЫРЕ! – выкрикнул Бобби, и отец с сыном хлопнули друг друга ладонь в ладонь.

– Я дам тебе четвертый страйк! Ну-ка, малыш, растянем это до седьмой подачи!

Они запели дружным хором:

Своди меня на бейсбол
Посади в толпе болельщиков,
Купи мне немного орешков и крекеров.
Мне плевать, если случится землетрясение.
Все болеют, болеют, болеют за «Ангелов»,
Если они не выигрывают – это позор,
Потому что раз, два, три страйка проворонили
В старой игре в бейсбол!

Боб-старший ощутил прилив сентиментальности. Этот заход с малышом всегда работал.

– Дело сложилось так, сынок, – заговорил он с очень серьезным видом, – что Большой Эл ушел. Подписал контракт с «Кардиналами». Я тоже говорил, что, если бы Большой Эл любил нас, он бы не ушел. Боже, я стал ненавидеть Эла Кеннеди, и каждый раз, когда видел по телевизору, как он играет за «Кардиналов», проклинал его. «Умри, Большой Эл, – кричал я. – Умри, грязный подонок!» Мой папа говорил: «Эй, сынок, не бери в голову». А однажды я по-настоящему обезумел, начал вопить в телевизор, как сильно я ненавижу Большого Эла, но мой старик просто сказал: «Сынок, „ненависть“ – это странное словечко, ты бы с ним поосторожнее»… Несколько дней спустя отец принес мне несколько газетных вырезок. Вот, смотри. Я до сих пор их храню. – И Боб-старший положил их перед сыном. – Я не жду, чтобы ты прочитал их прямо сейчас, родной, но должен сказать тебе, они поведали мне одну очень особенную историю, историю, которую я никогда не забуду. Речь шла о катастрофе школьного автобуса в Сент-Луисе, Миссури. Один маленький мальчик, почему-то так получилось, вытянул самую короткую соломинку во всей этой заварухе. Малыш серьезно пострадал и находился в коме. Выяснилось, что он болел за «Кардиналов» и его героем был не кто иной, как Большой Эл Кеннеди. Как бы там ни было, когда Большой Эл Кеннеди услышал об этом малыше, он прервал свою охотничью поездку в Небраске и поехал обратно в Сент-Луис, чтобы поддержать ребенка. Большой Эл Кеннеди сказал ему: «Послушай, чемпион, когда ты выберешься отсюда, я покажу тебе, как подавать». Понимаешь? Затем случилось что-то невероятное, – мягко и драматично произнес Боб-старший.

Глаза Бобби широко открылись в предвкушении.

– Что? Что, папа?

– Ну, сынок, – продолжил Боб-старший, с трудом сглатывая, и его кадык дернулся. – Этот маленький мальчик открыл глаза. И что-то еще произошло. Угадай что?

– Не знаю, пап, – ответил Бобби-младший.

– Ну, у меня, типа, тоже открылись глаза. Понимаешь, Бобби, о чем я?

– Думаю… – начал недоуменно мальчик.

– Я вот что пытаюсь сказать, сынок: то, что Рико должен был уйти, не означает, что он не думает о нас и не любит нас; просто, возможно, есть кто-то, кто нуждается в нем гораздо больше, чем мы сейчас.

Бобби-младший немного подумал об этом.

– И мы никогда снова не увидим Рико, папа?

– Кто знает, сынок, наверное, увидим, – сказал задумчиво Боб-старший и почувствовал мягкое прикосновение ладони к плечу.

Он оглянулся и увидел широко распахнутые, влажные глаза своей жены.