Екатерина II

А что же за опасности? Екатерина боялась крестьянских волнений и понимала, что жестокость помещиков их провоцирует: «нужно, чтобы предупреждены были те причины, кои столь часто привели в непослушание рабов против господ своих». Увы, не предупредили!

Страшным потрясением для России в царствование Екатерины II стала крестьянская война под предводительством Емельяна Пугачева, русский бунт «бессмысленный и беспощадный». Началось восстание в сентябре 1773 года.

По берегам Яика[27], в калмыцких степях уже давно было неспокойно: там укрывались многие беглые крепостные. Не от хорошей жизни покинули они родные места и пустились в бега! В душе у этих людей кипели ненависть и гнев.

Много было и бродяг. Они шатались по казацким дворам, нанимаясь на временные работы, часто выпивали, а по пьяной лавочке рассказывали всякие небылицы. К этому все привыкли и обращали мало внимания на их россказни. Вот так и проглядело Яицкое начальство появление опаснейшего бунтовщика, выдававшего себя за чудом спасшегося императора Петра Федоровича. Восстание началось быстро и бурно. Уже в январе 1774 года Екатерина писала Вольтеру, что некий «разбойник с большой дороги» разоряет Оренбургскую губернию, край татар и ссыльных преступников.

Бунтовщики отличались звериной жестокостью: захватывая крепости, усадьбы и города, они казнили чиновников, офицеров и помещиков, не заботясь о том, совершили ли эти люди какое-то преступление против народа или же честно исполняли свои обязанности. Екатерина была прекрасно осведомлена обо всем. Она писала о Пугачеве: «После Тамерлана, я думаю, едва ли найдется кто-либо другой, кто более истребил рода человеческого. Во-первых, он вешал без пощады и всякого суда всех лиц дворянского рода: мужчин, женщин и детей, всех офицеров, всех солдат, какие ему только попадали в руки; ни единое местечко, по которому он прошел, не избегло расправы его; он грабил и опустошал даже те места, которые, чтобы избегнуть его жестокостей, пытались заслужить его расположение добрым приемом: никто не был у него безопасен от разбоя, насилия и убийства».

Столь же жестко вели себя по отношению к бунтовщикам и правительственные войска, которыми командовал Александр Суворов. «Маркиз Пугачев наделал мне много хлопот в этом году», – писала Екатерина Вольтеру, скрывая под напускной иронией нешуточное беспокойство.

Кровопролитная крестьянская война длилась несколько лет, жертвы были огромны. В итоге Пугачев потерпел поражение. В письме к Вольтеру Екатерина не скрывает своей радости по этому поводу: «С удовольствием, м. г., я удовлетворю вашу любознательность по отношению к Пугачеву; это будет мне тем удобнее сделать, что вот уже месяц, как он схвачен или, выражаясь вернее, связан и скручен своими собственными же людьми в необитаемой степи между Волгой и Яиком, куда он был загнан посланными против него со всех сторон войсками. Лишенные припасов и средств для продовольствия, товарищи его, возмущенные сверх того еще жестокостями, им творимыми, и в надежде заслужить прощение, выдали его коменданту Яицкой крепости, который и отправил его оттуда в Симбирск к генералу графу Панину. В настоящее время он в дороге, на пути к Москве. Когда его привели к графу Панину, он совершенно наивно признался, на первом же допросе, что он донской казак, назвал место своего рождения, сказал, что женат на дочери донского казака, что у него трое детей, что во время этих смут он женился вторично на другой, что братья и племянники его служат в первой армии, что он сам в ней служил, участвовал в двух первых походах против Порты и пр., и пр. Так как у генерала Панина в войске немало донских казаков и так как войска этой национальности ни разу не клевали на крючок этого разбойника, то все сказанное было тотчас же проверено через земляков Пугачева. Хотя он не знает ни читать, ни писать, но, как человек, он крайне смел и решителен. До сих пор нет ни малейших данных предполагать, чтоб он был орудием какой-либо державы или чтобы он следовал чьему-либо вдохновению. Приходится предполагать, что господин Пугачев сам хозяин-разбойник, а не лакей какой-нибудь живой души».