Екатерина Великая. Греческий прожект

– Как не заметить, государыня-матушка! Александр пишет: «Я люблю вас всем сердцем и душою. Целую ваши ручки и ножки, ваш нижайший внук Александр». Иногда прибавляет «целую и маленький пальчик».

Екатерина рассмеялась:

– Да! А сорванец – Константин, без всяких нежностей, пишет просто, по-солдатски: «Я пребываю ваш, бабушка, покорнейший внук Константин».

Храповицкий улыбался. Екатерина развела руками:

– Ну, что сказать: один пошел в бабушку, другой в отца.

Екатерина, передала ему письма, дабы он исправил все ее грамматические ошибки и, переписав набело, приготовил всю почту к отправке наутро.

На глаза Императрицы, перебиравшей почту, попался конверт с сообщением о скорой свадьбе Петра Васильевича Завадовского. Екатерина посмотрела на число: она состоится через неделю. Задумавшись, Императрица пролистала в памяти время, проведенное с сим фаворитом. Как спокойно и легко она ощущала себя с оным красивым и умным человеком! И к чему надобно было ему ввязываться в отношения с опальными Орловыми? Ревновал к Потемкину? Так надобно было давить оное чувство в себе! Ужели ей не приходилось ревновать и Салтыкова, и Орлова, и Потемкина! Но ведь могла же держать себя в руках! Сей же, очарованный ею кавалер, питая к ней страстную любовь, после опалы продолжал хранить ей верность, и не женился ещё десять лет. Свое село Ляличи переименовал в Екатеринодар. В его дворце, сказывают, стоит ее изваяние во весь рост… Она, как и прежних своих фаворитов, изгнала бы его со своего поля зрения, но графу Петру повезло иметь другом ее советника Александра Безбородку. Благодаря нему, Завадовский был возвращен ко двору, пожалован в тайные советники. Трудолюбием Бог его не обделил и, по рекомендации Безбородки, она изволила поручить ему руководство Петербургским Дворянским и Городскими заёмными банками. Он председательствует такожде в комиссии о сокращении канцелярского делопроизводства. Опять же, по рекомендации Безбородки, ему поручены ревизии присутственных мест, управление учебными заведениями и составление для них уставов, переустройство Пажеского корпуса и других школ, заведование медико-хирургической школой, председательство в комиссии по постройке Исаакиевского собора. Екатерина сама себе, с удивлением, заметила, что естьли разобраться – без графа Завадовского и доброй части государственных дел не было бы учинено. Екатерина живо представила перед собой его лицо. Красив. Трудолюбивый скромник… Теперь он женится…

Ей вспомнилось, как граф Кирилл Разумовский поведал ей о частых визитах Петра Васильевича, как в него влюбилась Екатерина Апраксина, дочь родственницы, теперешней сожительницы Кирилла Григорьевича. Все ждали от Завадовского проедложения руки и сердца, но он, в течение двух лет, так оное и не сделал. Скептически улыбнувшись, Екатерина вспомнила, как она, по просьбе графа Разумовского, перед самым отъездом в Киев, давала жизненные уроки смущенному графу Завадовскому, уговаривая его жениться. Она увещевала его, что ему более не найти таковую молоденькую красавицу и умницу. Тем паче, что Екатерина Апраксина явно любила его до такой степени, что сам, опекавший ее граф Кирилл Григорьевич, просил ее, императрицу, устроить сей брак!

Екатерина положила конверт на место. Граф Разумовский благоразумно устраивал сию свадьбу в ее отсутствие в столице, понеже боялся, что жених, верный своей любимой императрице, не инако, сбежит от своей невесты.

Вот и прекрасно! Пусть себе женится, родит таковых же умных и красивых детей и, глядишь, такожде станет в какой-то степени счастливым, как и его императрица. Уговаривая его на сей брак, она так ему и объяснила, что человек бывает счастлив в любви токмо раз, все остальное – лишь его подобие. Он, на те слова, поднял свои, опущенные долу глаза, и храбро спросил напрямую: с кем же она была счастлива? И, пожалуй, не удивился ее ответу – с Александром Ланским.

* * *

Мамонов хоть и был дальним родственником Светлейшего, но, конечно, ревновал его к императрице. Ему хотелось властвовать в сердце Екатерины полностью, чтобы никому там не было места. Посему, он осторожно, но постоянно намекал на некоторые недостатки, кои возникали по милости Первого министра.

– Вы видели, государыня, лицо фельдмаршала Петра Александровича Румянцева, – начал он как-то разговор с Екатериной.

Императрица с недоумением переспросила:

– Лицо Румянцева? А что с ним? Вестимо, подурнел лицом, разъелся заметно. Но ничего, в его-то леты неудивительно…

– Я не о том, голубушка, Екатерина Алексеевна.

– О чем же, mon ami?

– Сей достойный фельдмаршал не может скрывать состояние души, оно у него выражается на лице. Все видят, что он чем-то недоволен, ему грустно. И… мне жаль его.

– Тебе жаль его… Чем же он недоволен?

– Я говорил с его адъютантом. Тот поведал мне, что фельдмаршал давно не получал никаких средств, для управления должностью. Дела его подвигаются медленно: солдаты его ходят в старой одежде, офицеры напрасно домогаются повышений. Все милости, все поощрения падают на армию, где начальствует Первый министр, ваш несравненный князь Потемкин.