Екатерина Великая. Греческий прожект

После последнего разговора с императрицей и князем Потемкиным, граф де Сегюр был весьма в подавленном состоянии. Положение его становилось очень щекотливым. С одной стороны, быв в добрых отношениях с императрицей, он мог навлечь на себя подозрение у своих соотечественников, что он старается более для России, нежели для Франции. С другой стороны, русские тоже могли оценить его позицию, как не стоящую никакого доверия. Он отправился к графу Людвигу фон Кобенцелю, коий с недавних пор получил приказ от своего императора соединиться с ним и помогать во всем. Как выяснилось, Иосиф Второй вовсе не хотел, чтоб русские вторглись в пределы Турции. Любопытно, знает ли об том императрица Екатерина?

– Однако, – сказал фон Кобенцель, – я не знаю, будет ли мой император противу оного, естьли императрица задумает напасть на Очаков и Аккерман.

– Думаю, не будет. Посему надобно Шаузелю делать все, чтобы сонливые турки усилили крепости, снарядили флот, послали войска к Дунаю и, наконец, потребовать от Булгакова прекратить им угрожать.

Граф фон Кобенцель глубокомысленно возразил:

– Навряд ли он перестанет, тем паче, что таковое указание он получил от князя Потемкина, коий токмо и думает о войне противу Порты, дабы получить вожделенную Георгиевскую ленту.

Де Сегюр удрученно помолчав, посоветовал:

– Что ж, по приезде вашего короля, попрошу вас выяснить его позицию, поскольку, как союзник Екатерины, он может сообщить вам много нового из того, что мне неизвестно.

Людвиг Кобенцель саркастически усмехнулся:

– Да, возможно, императрица поделится с ним своими устремлениями, – предположил он. – Их у нее много: она хочет строить города, освоить и населять степи, обессилить татар, вторгнуться в Персию, Турцию, привлечь иностранную торговлю, заводить фабрики и заводы, заниматься кредитованием в банках, развить земледелие, образовать среднее сословие, и многое другое. И все оное одновременно.

Де Сегюр, не удержавшись, рассмеялся:

– Однако, как точно вы охарактеризовали ее устремления, граф! Прямо в точку попали! Надобно отметить, что во всем оном она весьма успешна, согласитесь! Самое главное, она, на мой взгляд, хочет пока мира, но вот Первый ее министр, мечтает о войне.

Фон Кобенцель, задумался, засим хмуро буркнул:

– Странный сей князь Потемкин. Вы видели – вокруг него вьются жидовские раввины? Сие происходит в то время, как моя императрица, Мария-Терезия, выпроводила их всех из нашей страны, а с главным своим банкиром-евреем разговаривает токмо через ширму. Так он ей противен.

Де Сегюр энергично закивал:

– Да, я видел князя Потемкина с делегацией, возглавляемой Джошуа Цейтлиным. Более того, сам Светлейший рассказывал, что сей Цейтлин организовал делегацию к императрице с просьбой, чтобы запретить евреев называть жидами.

– И что? – насмешливо испросил фон Кобенцель.

Де Сегюр высоко поднял брови:

– Повелела, чтоб их теперь называли «евреи».

Фон Кобенцель, молча всплеснув руками, закатил глаза:

– Как так! Ненавижу жидов! Они, что крысы – сильны стаей. Де Сегюр, согласно кивнув, с усмешкой заметил:

– Не зря князь Потемкин как-то насмешничал, что «жид и в будни пирует, а русский и в праздник горюет».

– Однако, – с сарказмом заметил Кобенцель, – колико я ведаю, сей Цейтлин управляет теперь его поместьями.

– Вот как? – удивился де Сегюр, – впрочем, это ж князь Потемкин: с него все может статься.

* * *

Прошел холодный месяц март, наступил апрель. Снег исчез. Весна чувствовалась во всем: журчали потоки ручьев от тающего снега, лес одевался молодой листвой, цвели некоторые фруктовые деревья, лед на Днепре трещал по берегам и начал двигаться. Защебетали первые птички, прилетевшие с юга. Екатерина, велев открыть окна натопленных комнат, с удовольствием слушала их пение. Двадцать первого апреля киевские вельможи суетились изрядно: надобно было быть при всем параде на праздничном балу, который давала государыня Екатерина Вторая. Приемная императрицы благоухала от огромных букетов подснежников. Императрица праздновала свой день рождения, на котором присутствовали, опричь цвета российской нации, цвет и других наций.

Во время своих поездок по России, Екатерина часто награждала и благодарила многих военных и статских, причем любила делать сие публично.

– Ваше Императорское Величество, – заметил ей однажды принц де Линь, – вы, кажется, всегда остаетесь довольны своими подданными?

– Нет, принц, – ответила Екатерина, – я далеко не всегда бываю ими довольна. Но я хвалю всегда вслух, а браню потихоньку и с глазу на глаз.

Все были в предвкушении пышного праздничного бала. В сей день, как всегда, подданные ждали наград, чинов, лент, жемчугов и бриллиантов.