Екатерина Великая. Греческий прожект

– Меня он сподобился встретить стоя, государыня, и даже пригласил присесть. Хотя, сказывают, он редко приглашал посетителя присесть и почти всегда, принимая кого бы то ни было, увлеченно играет в шахматы, обыкновенно не проигрывая. Мне он обмолвился: «В шахматах, как в жизни: много шахов, а мат один».

Екатерина повела бровью, как бы говоря: ну что поделаешь с сим человеком!

– Самой что ли наведаться, посмотреть на нечесаного Светлейшего? К нам он является в фельдмаршальском мундире, благоухающий и напудренный.

Граф Безбородко весело и весьма трезво рассудил:

– Ах, государыня, пусть себе тешится! Главное, под пристальной аттенцией Светлейшего, его трудами и заботами крымские земли превращаются в цветущий край! Я доподлинно ведаю об том по частым сообщениям его главного помощника, Ивана Синельникова. Теперь ужо распаханы тысячи десятин земли, посажены новые виноградники, построены новые города – Симферополь, Екатеринослав, Николаев, Херсон. Строится Черноморский флот и военно-морская крепость Севастополь, многочисленные кораблестроительные верфи, мануфактуры и фабрики.

Екатерина согласно кивнула: она ведала, что показать все оное ей, императрице, Потемкин полагал чрезвычайно важным делом. За ради этого, он вел грандиозную подготовку, забиравшую у него, вестимо, много времени. К оному великому действу он подключил, пожалуй, все возможные стороны, жизни страны, в том числе и армейскую. По его словам, в ее частях проводятся многочисленные военные парады и смотры, дабы подготовить их к показательным смотрам к ее, императрицы Екатерины Алексеевны, приезду.

* * *

Императрица Екатерина Алексеевна и князь Потемкин уже битый час толковали касательно политики Франции. В кабинете присутствовали Мамонов и Безбородко, кои помалкивали, токмо переводя глаза то на государыню, то на князя.

– Стало быть, сия страна, Франция, самая образованная в мире, будет паки и паки защитницею изуверов и невежд! – изражал свое неудовольствие князь Потемкин, понеже недавно обнаружил плотное сотрудничество де Сегюра и Кобенцеля. – И все оное, – грозно продолжал он, – под предлогом торговых выгод, кои могли бы быть вполне заменены для них приобретениями в Архипелаге.

– Делает она все это, из страха, что Россия займет первенствующее место в Европе, – спокойно заметила императрица.

Потемкин, вконец, взвился:

– Да вся Европа вправе обвинить Францию, коя упорно охраняет турецкое варварство и чуму! И сей Сегюр ничего толком не делает!

– Что может один де Сегюр? – возразила государыня. – Он токмо передал мне слова своего короля, что тот желает скрепить крепче наш союз, столь полезный для спокойствия Европы.

– Европы! – саркастически усмехнулся Потемкин.

Екатерина, тщась как-то защитить французского посланника, изрекла:

– Да, Луи Филипп ныне весьма печется об строительстве французских домов в русских портах, наподобие английских факторий.

Потемкин фыркнув, тут же возразил:

– Такожде он заботится, чтобы мы, не дай Бог, не потеснили турецкие границы. Я ему сказал, что оное необходимо, дабы создать, к примеру, греческую республику. Дескать, ужели хуже будет для Франции вести торговлю с христианами, заместо своевольных и высокомерных мусульман?

Екатерина заломила бровь:

– И что же де Сегюр?

– Он догадался, что я имею в виду Очаков и Аккерман и заявил, что оное почти, что требовать завоевание Константинополя, и может статься, не избежать большой войны. Турки ничего не уступят, допрежь не будут побеждены.

– Господи, – тяжело вздохнула императрица, – как не понимают все оные господа, что никто не устоит против нашего оружия! И будет время, когда христианские Молдавия и Валахия будут освобождены от турецких злодеев. И баста! Не инако!

Императрица помолчала. Потемкин смотрел на нее, ожидая, что она скажет напоследок.

– Но, – сказала она, – мы, как и обещали Франции, сами нападать на Турцию не станем. Она сама нападет, не в силах вынести позора своих потерь. Вот тогда, победив, мы возьмем вознаграждение таковое, каковое захотим, князь Григорий Александрович! Нам токмо нужон достойный союзник.

– Одно я скажу вам, государыня-матушка, я уверен, что Иосиф Второй ведет двуликую политику.

– Несомненно! – согласилась императрица. – Однако, все-таки, он не ложно ненавидит турок, не токмо потому, что христианин. Посему, есть великая необходимость мне встретиться с цесарским королем Иосифом. Мыслю, я сумею убедить его. Дай срок!

Екатерина порывисто встала. Пронзительно взглянув на князя, изрекла:

– Скоро, скоро, mon ami, оное будет иметь место, и австрийский император станет нашим лучшим союзником. Вам ли, Григорий Александрович, не знать: «исподволь и ольху согнешь, а круто – и вяз переломишь».

Князь Потемкин, хмыкнув, покосившись на Безбородко и Мамонова, недоверчиво взглянув на государыню, бросил:

– Дай-то Бог! Где наша не пропадала! Знаю, матушка, за что ни возьмешься, своего добьешься!

* * *