Екатерина Великая. Греческий прожект

Ламет, явно недовольный оным допросом, в свою очередь, обратился к генералу, не сводя с него сердитого взгляда:

«Какой вы нации?» – испросил он. – «Должно быть, русский». – «Ваше звание?» – «Солдат». – «Ваш чин?» – «Генерал». – «Имя?» – «Александр Суворов». – «Хорошо».

Оба расхохотались и с тех пор очень вежливы между собой. Довольная императрица, отозвалась о генерале с похвалой:

– Да, господа, Александр Васильевич Суворов – гордость России! Пожалуй, на нынешний день, он самый лучший и самый храбрый генерал в Российской армии, даже, может статься, во всем мире!

* * *

Князь Григорий Александрович Потемкин предупредил императрицу, что от Киева до Кайдака плыть около четырехсот пятидесяти верст, так что надобно будет запастись терпением. Поколику далее начнутся пороги, все должны будут пересесть с судов в кареты. Государыня Екатерина с удовольствием проводила время с сопровождающей ее свитой, такожде со своим любимцем, но большую ее часть – с князем Григорием Потемкиным. Она бы и вовсе проводила все время с ним, но он довольно часто, с нижайшими извинениями, отлучался.

Своим острым глазом Екатерина оглядывала всё, что представало пред ней на пути их следования. На некоторые из панорамных видов, Потемкин особливо обращал аттенцию государыни:

– Извольте посмотреть, матушка, на украинскую красоту, – предлагал Григорий Александрович, указывая своими толстыми длинными перстами, унизанными каменьями, – зрите, как ровно стоят избы простого народа, как чисто и аккуратно выбелены стены, покрашены ставни, каковые изобретательные плетни вокруг домов!

Дальнозоркая императрица хорошо видела и с интересом разглядывала красочные пейзажи. Потемкин спешил дальше со своими яркими живописаниями:

– А как обработаны, государыня, их поля! Что токмо они там не выращивают: и огурцы и репу, и зелень всякую.

Екатерина рассмеялась. Григорий с удивлением и настороженностью посмотрел на неё. Екатерина махнула рукой, жестом показывая, чтоб он не беспокоился:

– Смеюсь, Гриша дорогой, вспомнила слово такое смешное, хохлaцкое – цибуля!

Произнесла государыня оное слово со своим неизменным легким немецким акцентом. Прозвучало оно комично, но мило, и Потемкин заулыбался:

– Знаю, знаю. Цибуля – по-ихнему – лук. Весьма ценный продукт!

– Вот-вот, – весело согласилась Екатерина, – как же без цибули?

Теперь они рассмеялись вместе. У царицы явно было хорошее настроение, а князь Григорий не мог удержаться, паки рассмеялся: так смешно она выговаривала оное слово.

– Посмотрите чуть дальше, налево, – спешил со своим красноречием князь, – видите там, наверху холма, тучные стада ко-ров? Есть у них и буйволы, и быки, и козы, и другая живность. Стало быть, не бедствуют ваши подданные, – говорил он, наклоняясь и целуя ей руки.

– Знаю, точнее, верю вам, друг мой, – отвечала ему государыня, оглядывая местность во все стороны.

Послышался шум и гам. Екатерина, указывая рукой на берег, воскликнула:

– Ах, зрите, милый друг, кажется, нас встречают люди из той прибрежной деревушки. Какие они нарядные!

Потемкин с удовольствием подхватил:

– Любо дорого посмотреть! Царица Клеопатра на своем пути не встречала своих поданных, так нарядно одетых!

– И впрямь, одежда у них яркая, красивая, колоритная. Вот испрошу у них, – сказала она, ласково беря фаворита за обшлаг камзола, – сажают ли они здесь картошку. Ты хвастал, что везде, где ты был, картошку специально оставлял и учил людей о пользе её.

Князь Григорий нахмурил бровь, отвел глаза. Такового вопроса он не ожидал.

Императрица приказала причалить к берегу. Большая толпа деревенских жителей, со своим молодым батюшкой, придерживавшего, развевающуюся на ветру, широкую рясу, скоро подходила к царской свите.

Приветливо улыбаясь приближающимся селянам, Екатерина спросила Григория Потемкина:

– Любопытно, кто им сообщил об нас?

– Государыня-матушка, да здесь дни и часы считали, ждали вашего появления, со дня вашего отъезда из Киева! Уж не обессудь, голубушка!

Екатерина милостиво кивнула:

– Отнюдь! Таковые встречи мне весьма приятственны, князюшка.

– Счастлив слышать сие, кормилица наша!

Екатерина, не сводившая глаз с крестьянского люда, заполнившего гораздую прибрежную полосу, вздохнула:

– Досадно, однако, что впереди у меня встреча с Понятовским…. Сие – один из редких случаев, когда мне совершенно не хочется видеть человека, но из-за своего добросердечия, не могу отказать ему.

– Знаю, государыня-матушка, ведаю, что вы согласились на оную дипломатическую встречу токмо из чувства приличия. Вы не успели выехать из Киева, как король уже направился в Канев, дабы лучше приготовиться к встрече.

Чуть помолчав, князь доверительно добавил:

– Опричь того, государыня моя, может статься, Станислава-Августа стоит пожалеть: по всему видно, что он до сего времени любит вас, оттого, скорее всего, и не женился.

Екатерина, дотоле смотревшая вдаль на толпу селян, довольно резко обернулась к Светлейшему и полоснула своим пронзительным взглядом:

– И вы, Светлейший князь, не женитесь, понеже все еще так любите меня?