Екатерина Великая. Греческий прожект

«Само собой, – думала она, – Стась все еще хорош, в прежней форме, не отяжелел за толико лет. Он помнит меня молодой, красивой, с тонкой талией. Матка Боска! Меня, скорее всего, и не сразу узнает! – иронизировала сама над собой Екатерина. – Ах, Господи! Как много изменилось за почти тридцать лет!»

Говоря себе начистоту, ей не хотелось видеть его, в первую очередь из-за внешних перемен в себе не в лучшую сторону. Она так привыкла, что, несмотря на возраст, ею все восхищаются. Но ей понятно, что Стась никак не может восхититься ею, располневшей и постаревшей, когда ей в скорости перевалит за шестьдесят. Бог мой, отчего так не красива старость!

И все-таки, скрепя сердце, ей придется встретиться с человеком из далекого прошлого не где-нибудь, а в Каневе, понеже польский король не имеет права покидать свою страну. И, Слава Богу, а то бы уж давно прискакал в Петербург. А ей, по большому счету, – «вшистко едно!», как когда-то говаривал ее бывший фаворит. Она весьма благодарна своему Первому министру, коий хитроумно вел дипломатию по отношению к Польше. На днях, к примеру, он, надев традиционный наряд шляхты Брацславской губернии, и все свои польские ордена, со свитой, среди коей находился и его зять, граф Ксаверий Браницкий, посетил Станислава-Августа. Граф Ксаверий был оппозиционером короля, и князь, желая наладить его отношения с Польским монархом, желал сгладить неприязнь между ними. Король, в ходе беседы, поднимал вопросы о таможенных пунктах на границе, о прорытии канала между Польской Украиной и Новороссией, о поощрении польской торговли через Херсон. Потемкин, по указанию императрицы, предложил связать каналом реки Пину и Припять, обещал покровительство городу Данцигу, такожде вполне объективно обсудил с королем сложный диссидентский вопрос, беседовал и о положении, касательно Киевского епископа, наблюдавшего за православными храмами в Польше. Что ж, благодаря Первому министру, Екатерина примерно знала о чем надобно будет вести речь на переговорах.

Императорский флот, наконец, остановился под Каневым, на правом берегу Днепра. Потемкин переправился со своей галеры «Буг» в галеру государыни. Пушки с кораблей и из города известили прибытие обоих монархов. Екатерина послала на шлюпке гофмаршала князя Федора Барятинского и несколько генералов встретить короля Станислава Второго, окруженного польскими войсками в мундирах, шитых с примерным шиком, с великолепным оружием. Промеж сопровождающих его лиц, присутствовал его племянник, к тому же его тезка – Станислав Понятовский, и епископ католической смоленской епархии Адам Нарушевич, коий преподнес императрице свое «Описание Тавриды». Со слов епископа, сие было историческое исследование о Крымском полуострове и его населении в древнейшее и новейшее время.

Когда, пятого мая, король со своей свитой ступил на императорскую галеру, необычайно элегантно одетая в глазетовое голубое, под цвет глаз, платье, с жемчугами, переплетавшими ее красиво уложенную вокруг головы, косу, Екатерина Вторая встречала его вместе с Первым министром, князем Потемкиным, коий был в фельдмаршальском камзоле при всех регалиях. Глаза окружающих были прикованы к их паре, польскому же королю досталось гораздо меньше аттенции. Все сопровождающие их, окружили монархов, понеже им было любопытно увидеть их первые взгляды между собой, услышать первые слова приветствия двух державных особ, некогда любивших друг друга. Но ничего особливого не произошло, окроме того, что императрица на поклон короля, ответила тем же, но холодно и гордо. Подав ему руку, она пригласила его в кабинет. Говорить, впрочем, как она и полагала, было не о чем. Станислав Понятовский, и в самом деле, был, как прежде, хорош собой, утончен и почти не постарел. В первую минуту их встречи, он незаметно тоже бросил на нее взгляд опытного Дон-Гуана, оценивая ее теперешнюю женскую притягательность, но, наткнувшись на ее надменный и гордый взгляд – стушевался. Все остальное время он явно был не в своей тарелке. Казалось, он совсем не узнавал в императрице ту, о которой тосковал всю жизнь. Екатерину раздражало, что король вел себя весьма стесненно, едва поднимая на нее растерянные глаза. Наедине, после нескольких взаимных любезностей, на прямой вопрос Екатерины одобряет ли он предложения, кои были выдвинуты русской стороной, Станислав-Август ответил положительно. Весьма холодно Екатерина встретила предложение графа Понятовского заключить русско-польский оборонительный союз, коий, она полагала, еще имеет время обдумать, пообещав заключить его в следующем году. Как говорится, поговорили Non multa sed multum – не много, но о многом. Получив желаемые ответы, Екатерина, без церемоний, дала понять растерявшемуся, почти остолбеневшему, королю, что разговор завершен. Вышли они через полчаса вместе. Все окружение силилось определить по выражению их лиц, чем закончился их разговор, но заметили лишь то, что оба вели себя весьма принужденно. Единым же желанием Екатерины было поскорее с ним распрощаться.