Екатерина Великая. Владычица Тавриды

«Милая милюшечка, Гришенька, здравствуй. Я знаю, что Прасковья Александровна про меня скажет? Она скажет, что я без ума и без памяти. А про тебя? Ну, брат, сам знаешь, что она скажет. Угадать не буду, не ведаю, не знаю, опасаюсь, трушу: она скажет, она скажет, что бишь она скажет? Она скажет: “И он ее любит”. Чего же больше? Неужели, миленький, что о сих строках разворчишься. Погляди хорошенько, разгляди, откуда проистекают. Незачем сердиться. Только нет, пора перестать тебе дать уверения: ты должен уже быть пре пре преуверен, что я тебя люблю. Вот и вся сказка тут, а сказки иные – не суть сказки. А иные сказки – просто разстроил ты ум мой. Как сие дурно быть с умом без ума! Я хочу, чтоб ты меня любил. Я хочу тебе казаться любезною. Окроме безумства и слабости крайней тебе не кажу. Фуй, как дурно любить чрезвычайно. Знаешь, сие есть болезнь. Я больна, токмо за аптекарем не пошлю и долгих писем не напишу. Хочешь, я зделаю тебе экстракт из сей страницы в двух словах, и все прочее вымараю: а вот он – я тебя люблю.

За вчерашнее Ваше угощенье благодарствую. И хотя я была немного embarrassee, однако ласку Вашу всю помню и ей веселилась, ложась спать и проснувшись».

Екатерине было весьма приятно проводить время и с Александром Николаевичем Самойловым, племянником и адъютантом Потемкина. Сей храбрый участник турецкой войны, офицер лейб-гвардии Семеновского полка, недалеко ушел от своего дядюшки, выказывая ум и веселый нрав, поелику однажды она положила полюбопытствовать, что говорит его племянник о них. Намедни вечер состоял из одного смеха. Племянник Григория так смешно играл с Томасом и другими собачками! Ох, и насмеялись они все до единого! Екатерина, доподлинно, просто не узнавала себя. Нет, она весела от природы, весьма весела! Но так, как теперь – так безудержна и почти бесшабашна, – никогда! Она писала любимцу:

«Одолжи-скажи, – что наш племянник говорил, когда вы одне остались. Я, чаю, сумасшествие наше ему весьма странно показалось. Я не могу без смеха вздумать, как собаки пошли ему кампанию делать. Прощай, Гришенька, ужо я чаю, естьли Вы заподлинно останетесь за стулом, я буду красна, как рак. Дай Господи, чтоб в галерее студено было. Как изо стола встану, скажу: уф! Токмо и тебе вить обедать надобно. Не забудь сие. А я тебя ушлю, как ты вчерась Александра Николаевича»

Записки императрицы:

При Панине назначен новый вице-канцлер, рекомендованный Григорием Потемкиным, – граф Остерман Иван Андреевич, сорока девяти лет. Он сын знаменитого дипломата петровских времен, Андрея Ивановича Остермана, выходца из Вестфалии. Остерман младший провел более десяти лет в Стокгольме в качестве чрезвычайного посланника.

* * *