Эхо и империи

Лазос сказал, что я могу научиться это контролировать. И похоже, что урок официально начался. Как только дым закружил вокруг меня, открывая лишь разрозненные образы, которые еще не сложились в единую картину, я собралась с духом и подняла руки.

Осознанность и принятие, говорил Лазос.

Конечно. Если бы я сейчас не стояла посреди неистовой магической бури из золотого дыма и обрывков образов, такой вариант был бы возможен. Но у меня не было времени разобраться, лишь пара секунд.

– Нет! – воскликнула я, будто магия могла меня услышать. – Прекрати сейчас же. Я этого не хочу. Не хочу видеть больше ничего, что с ним связано. Оставь меня в покое!

Я сосредоточилась на световом переключателе. На том, чтобы выключить магию, закрыть ей доступ к моему разуму. Буря начала кружить сильнее и быстрее, но так и не превратилась в ясное видение.

Теперь я подумала о двери вроде той, что была в клубе Раша. Высокой, тяжелой железной двери с ручкой. Я представила, как захлопываю ее перед магией, изолируя себя от нее и не давая подобраться ближе.

И на мгновение буря начала слабеть. Я не сдержала широкую улыбку, испытав чувство победы оттого, что сумела так быстро и легко со всем разобраться, не прибегая к чьей-то помощи.

Но едва концентрация ослабла, дверь в моих мыслях распахнулась, и на меня обрушился яростный магический шторм из воспоминаний.

И на этот раз все было иначе. Вместо действа, сквозь которое я могла пройти, словно призрак, меня пронзили масштабные, яркие образы. Обрывочные, разрозненные куски огромной головоломки, которые погрузили мой разум в сумбур и жгучую боль.

Лорд Банион. Он был ребенком, быть может, лет восьми от роду. Стоял на улице под голубым небом и сияющим солнцем. В руках у него был сачок, которым он ловил бабочек.

– Мама! – кричал он смеясь. – Мама, посмотри на меня!

Все исчезло, золотой дым скрыл от меня эту радостную сцену.

Затем Банион гладил ребенка по щеке.

– Мои ангелы, – произнес он голосом, полным боли и сожаления. – Вы обе. Мне так жаль, что это случилось.

И тотчас исчез. Я вскрикнула, когда воспоминание вырвалось из моей головы и ему на смену пришло другое. Я едва успела перевести дыхание.

Огонь. Бурные потоки пламени вздымались до самых крыш. Поглощали все на своем пути. Кто-то позвал на помощь, и Банион повернул голову на зов. На его лице не осталось ни капли жалости или сострадания, одна только ненависть.

Исчезло. Возникло следующее.

Красивая женщина в белом платье с пурпурными и голубыми цветами в золотистых волосах. И Банион с обожанием смотрел на нее, будто она была центром всей вселенной.

– Ты уверена? – спросил он.

– Как никогда в жизни, – ответила она и, обхватив его лицо ладонями, поцеловала.

Исчезло. Появилось следующее.

Молодой Вандер Лазос смотрел на избитого лорда Баниона.

– Зарек, – напряженно обратился Лазос. – Дерево, которое не гнется в шторм, сломается. Ты всегда был как чертово упрямое дерево, Зарек. Но сегодня тебе нужно наконец согнуться.

И еще одно.

Банион стоит на каменном балконе в развевающемся черном плаще и смотрит вниз на многотысячную толпу.

– Следуйте за мной. Поклянитесь быть преданными мне и только мне, вашему лорду и спасителю в этом жестоком мире. Я верну элеменцию в мир, и мы вместе увидим, как империя Регары разлетится на миллион осколков у наших ног.

Исчезло.

Оттого, что меня швыряло от одного воспоминания к другому, голова пошла кругом и подступила тошнота. Было невыносимо. Я чувствовала, что теряю контроль над реальностью и меня окончательно затягивает в шквал воспоминаний, которым, казалось, не было конца. Ничто не ограждало меня от их мучительного натиска.

Но потом я что-то почувствовала. Кто-то схватил меня, сжимая руками за плечи. И я услышала его сквозь золотой шторм:

– Дрейк, вернись. Вернись ко мне. Сосредоточься на моем голосе, хорошо? Думай только о нем.

Именно так я и сделала. Сосредоточилась на голосе Джерико, огрубевшем от мучительного напряжения, которого я никогда раньше не слышала. Эта серьезность разительно отличалась от свойственного ему сарказма и стала мне якорем. Он продолжал говорить, а я ухватилась за этот якорь и устремилась к нему, подальше от обжигающей золотой дымки. Обратно в реальность.

Зрение достаточно прояснилось, и я смогла увидеть блэкхарта, который стоял передо мной и так крепко сжимал мои плечи, что на них, несомненно, останутся синяки. Темные брови нахмурились над угольно-черными глазами. Он глубоко вздохнул от облегчения и обхватил мое лицо ладонями.

– Поговори со мной, Дрейк. Скажи что-нибудь.

– Я… – начала я, но голова все еще кружилась. – Мне нужно вздремнуть.

Он издал краткий, резкий и полный облегчения смешок.

– Вот и она. Что, черт побери, с тобой приключилось? У тебя будто приступ случился.

– Я пыталась контролировать магию, но не вышло. Воспоминания. Сразу целая куча. Слишком много. Было… было так больно.

В его темных глазах мелькнуло беспокойство.

– Я думал, что потерял тебя.

– Это не так просто, – проговорила я.

– Хорошо. – Он покачал головой. – Ты и впрямь хочешь усложнить мне задачу? Придется приглядывать за тобой, нравится мне это или нет.