Экспресс-курс по русской литературе. Все самое важное

К середине 1880-х годов тираж «Нивы» перешагнул 100-тысячный рубеж – это значило, что читатель в России изменился и количественно, и качественно. Сейчас на «Ниву» подписывались уже не только семьи небогатого чиновничества, провинциальные учителя и библиотекари, но и грамотные рабочие и крестьяне.

Маркс одним из первых издателей озаботился выпуском полных собрания сочинений и однотомников русских классиков. Их отличала невысокая цена и большой тираж при приемлемом качестве. С 1894 года подписчики «Нивы» стали получать в качестве приложения к журналу бесплатные собрания сочинений русских и иностранных писателей. К 1904 году у «Нивы» было 275 тысяч подписчиков, он стал вторым по популярности журналом в Европе.

Продолжалось издание сатирических и юмористических журналов. Наследником закрывшейся «Искры» стал «Будильник», выходивший с 1865 года при участии Дмитрия Минаева; журнал еще придерживался демократических традиций и задумывался о серьезных вопросах. В 1875 году появилась несерьезная «Стрекоза» – в основном с бытовыми шутками о неверных мужьях и надоедливых тещах. С 1881 года стал выходить журнал «Осколки», веселый и либеральный. Молодой Чехов дебютировал в «Стрекозе» с «Письмом ученому соседу», публиковался в «Будильнике» и много печатался в «Осколках».

Расширяются горизонты

Литераторы 70-х работают в реалистическом русле. В центре их внимания – жизнь деревни, рабочих, городских окраин – всех тех людей, видеть и любить которых научила читателя русская литература предыдущих десятилетий. Русская литература стремительно осваивает новые территории: писатели рассказывают о заводах, рудниках, фабриках, деревнях, речных пароходствах, ярмарках, дальних селах, иных народах, – недаром среди литераторов все больше уроженцев далекой провинции. Традиционный роман он становится больше, шире, всеохватнее: раздвигаются семейные рамки, расширяется прежде узкий круг персонажей – даже Гончаров в своем последнем романе, «Обрыв» (1868), пришел к необходимости это сделать. К размышлениям героев о собственном будущем примешиваются мысли о смысле жизни, о возможностях одного человека, о жизни общества и будущем страны.

Некрасов в своей незавершенной поэме «Кому на Руси жить хорошо» расширяет и время до небывалого сказочного, включая в текст волшебную птичку со скатертью-самобранкой и «ключи от счастья женского», проглоченные чудо-рыбой. И пространство раздвигает, показывая уже не одну деревню, а колоссальную панораму пореформенной Руси, выводя к читателю вереницу страшных, смешных, трагических, величественных образов обитателей русской деревни. И конечно, в финале Гриша Добросклонов, типичный «новый герой», находит свое счастье в размышлениях о «счастье народном».

Некрасов работал над поэмой на протяжении почти полутора десятилетий и публиковал частями в течение десяти лет – прижизненная публикация завершилась в 1874 году.

В 1875–1877 году увидело свет еще одно великое произведение пореформенной эпохи – роман Толстого «Анна Каренина», тоже небывало смелый по форме и величественный по масштабу замысла – но вместе с тем совершенно не понятый большинством критиков, которые усмотрели в романе только «альковную историю» вместо истории человеческой души в хаотическом, перевернутом, сложном мире – вместо романа о том, какой смысл человек может придать своей жизни, как и зачем ее прожить. Здесь тоже вопрос о личном праве на счастье оказывается вопросом о несправедливых законах – не то Божеских, не то человеческих; вопросы о том, как жить дальше в заданных условиях, приводят персонажей на самую грань бытия – Анну к поезду, Левина к размышлениям о самоубийстве, Вронского на войну.

Критик Николай Страхов, друг Толстого и его редактор, писал ему, когда шестая часть романа вышла в свет: «Роман ваш занимает всех и читается невообразимо. Успех действительно невероятный, сумасшедший. Так читали Пушкина и Гоголя, набрасываясь на каждую их страницу и пренебрегая все, что писано другими». Но и зарубежные, и русские критики пеняли Толстому, что он не знает литературных приличий, что зачем-то совместил два разных романа в одном, что в нем нет единства; один профессор упрекнул его, что в романе «нет архитектуры». Толстой ответил: «Я горжусь, напротив, архитектурой – своды сведены так, что нельзя и заметить, где замок. И об этом я более всего старался». И самое главное, что вообще мало кто тогда осознал и оценил: «Связь постройки сделана не на фабуле и не на отношениях (знакомстве) лиц, а на внутренней связи».

«Передовая» критика гневно осуждала роман за то, что в нем отсутствует «тенденция». Чехов писал по этому поводу своему издателю Суворину в 1888 году: «Требуя от художника сознательного отношения к работе, Вы правы, но Вы смешиваете два понятия: решение вопроса и правильная постановка вопроса. Только второе обязательно для художника. В «Анне Карениной» и в «Онегине» не решен ни один вопрос, но они Вас вполне удовлетворяют, потому только, что все вопросы поставлены в них правильно».