Экспресс-курс по русской литературе. Все самое важное

Россия в этих произведениях – уже пореформенная, но не поумневшая, а нашедшая новые способы самоистребления, породившая «новых людей», которые и старое разрушат, и нового не построят, а только насорят и уйдут… В «Господах ташкентцах» явились новые люди и принесли новые проекты, наглые и даже прекрасные своей наглостью: «О предоставлении коллежскому советнику Порфирию Менандрову Велентьеву в товариществе с вильманстрандским первостатейным купцом Василием Вонифатьевым Поротоуховым в беспошлинную двадцатилетнюю эксплуатацию всех принадлежащих казне лесов для непременного оных, в течение двадцати лет, истребления».

Литературоведы отмечали в его язвительной, ехидной прозе удивительные лирические взлеты, как у Гоголя. Но Русь Салтыкова-Щедрина – не лирическая Русь, не птица-тройка; но его поэзия смыкается с триллером – бескрайние поля саванов в «Кузине Машеньке», пожары в «Истории одного города» и «Губернских очерках», бескрайнее всепожирающее поле в «Коняге». Это и не лирика, и не социальная сатира, – это прежде всего экзистенциальная проза, горькие размышления о непонятной и нескладной человеческой жизни.

Роман усложняется: шире охват, больше персонажей, тоньше и сложнее композиция, глубже вопросы, которыми задается автор, – и меньше ответов на них. Автор меньше указывает читателю, больше дает слова своему герою, рассказчику, предоставляет читателю свободу восприятия и интерпретации, не читает ему морали.

В этом десятилетии большой роман достигает своих вершин – и постепенно отходит в сторону, уступая место малой прозе: повести, очерку, рассказу.

Народники

Однако основной литературный поток в семидесятых и восьмидесятых годах составляла народническая проза. Для того чтобы объяснить, кто такие народники и чего они хотели, придется сделать небольшой экскурс в историю этого общественного движения.

Еще в 1861 году близкие друзья Герцена и Огарева, братья Александр и Николай Серно-Соловьевичи, создали организацию «Земля и воля», участники которой ставили перед собой цель подготовить крестьянскую революцию. Герцен и Огарев собирали для организации средства, Чернышевский и Писарев поддерживали ее. В число членов «Земли и воли» входил и поэт Василий Курочкин – политический сатирик, пародист и автор популярных переводов песенок Беранже, сотрудник «Русского слова».

Арест Чернышевского, Писарева и Александра Серно-Соловьевича в 1862 году нанес «Земле и воле» сильный удар. Крестьянского восстания, которого ее члены ожидали одновременно с восстанием в Польше, не произошло; серьезной общественной поддержки движение не получило и прекратило свое существование в 1864 году.

К «Земле и воле» примыкали «ишутинцы» (по имени их руководителя, социал-утописта Николая Ишутина) – последователи Чернышевского, которые устраивали бесплатные школы, создавали артели и мастерские для коллективного труда, собирались создать коммуну для рабочих. К числу «ишутинцев» принадлежал Дмитрий Каракозов, и после его неудавшегося покушения на императора в 1868 году большинство его соратников было арестовано. Еще одним радикальным детищем первых революционных организаций была «Народная расправа» Сергея Нечаева, история которой, как рассказывалось в предыдущей главе, легла в основу романа «Бесы».

В 1876 году «Земля и воля» возродилась уже на иных принципах. Ее идеологией стало относительно мирное народничество (возобновленная организация даже называлась сначала «Обществом народников»). Народники не рассчитывали уже, что крестьянство поддержит идеи социализма, а выдвигали понятные народу требования – земли и воли. Они полагались на естественно присущий крестьянам коллективизм, общинное сознание, и считали общину лучшей формой крестьянского самоуправления. Одной из главных задач народников стало «хождение в народ» с целями агитации и пропаганды, объяснения крестьянам, как добиться лучшей жизни. Многие представители народничества идеализировали крестьянство и крестьянскую общину совершенно в славянофильском духе и ощущали собственную вину образованных и благополучных людей перед неграмотным и бедным крестьянством. Такого «кающегося дворянина» описал как тип литературный критик Николай Михайловский в сборнике мемуарных очерков «Вперемежку»; он писал, что именно такой человек и может обрести гармонию.

Однако уже через несколько лет они совершенно разочаровались в этой тактике, потому что крестьяне мечтали не о коллективизме, а о том, чтобы получить землю в частную собственность.