Экспресс-курс по русской литературе. Все самое важное

Достоевский в 1870-е годы, опубликовав «Бесов» в 1872 году, работал над «Подростком» (1874) и «Братьями Карамазовыми» (1879–1880). Достоевский раздвигает пространство романа не вширь, а вглубь; основное зло он видит не в социальных отношениях, а в человеческой душе: «Тут дьявол с Богом борется, а поле битвы – сердца людей». Детективный сюжет, эмоциональное напряжение, необычные характеры персонажей – все подчиняется ключевой этической и философской идее; центральным оказывается не вопрос «кто убил и почему», «чем все это кончится» или «женится ли герой на героине», а вопрос о Боге и человеческом выборе.

Современники бранили Достоевского за истеричность и неправдоподобие его персонажей, за избыточное напряжение – но это не недостаток его прозы, а ее неотъемлемое качество: проза Достоевского – травматический опыт, через который надо пройти, чтобы обрести человеческое. Достоевский, переживший опыт издевательской казни и каторги, фактически переживший собственную смерть и спуск в самый ад, на дно человеческой жизни, до конца прошел путь гибнущей и воскресающей души и уверился в евангельской истине: необходимо совлечь с себя ветхого человека, разрушить его в себе, чтобы стать новым. Он пропускает своих героев через размышления о социальных преобразованиях, о собственном праве вершить человеческие судьбы, о земных наслаждениях и цене, которые придется за них заплатить, пропускает их через все возможные искушения – чтобы привести их в конце концов к самому главному, к тем ценностям, без которых дальше – только смерть и темнота, вечная банька с пауками. Потому что когда человек проходит через все это – ему для него уже неважно земное, для него единственная правда в милосердии и любви, а бояться уже нечего, потому что все уже случилось.

Тургенев в семидесятые годы много жил за границей и в 1877 году опубликовал роман «Новь»; сначала не принятый соотечественниками, он скоро стал восприниматься как пророческий: дело Веры Засулич показало, что Тургенев по-прежнему верно замечает общественные тенденции. Всякий раз, как Тургенев возвращался на родину, его ждал триумфальный прием; сам он старел, болел, размышлял о смерти; в его последних произведениях все меньше общественно-политического содержания, все больше мистики и философии. Senilia, сборник стихотворений в прозе, уже ничего общего не имеет с реализмом – скорее, предвещает символизм.

Лесков в 1870-х годах после публикации двух антинигилистических романов задумался о том, чтобы рассказывать не о «бесах», а о праведниках, заметив, что «ужасно и несносно видеть одну дрянь в русской душе». На протяжении десятилетия вышли «Соборяне» (1872), «Запечатленный ангел» и «Очарованный странник» (1873), затем продолжалась работа над сборником рассказов «Праведники» (1876–1888), в 1881 году был опубликован «Сказ о тульском косом левше». Критика тоже оказалась неблагосклонной к писателю, ранее заслужившему не лучшую литературную репутацию; одни по-прежнему видели в нем только реакционера, борющегося с нигилистами, другие упрекали в избыточной узорчатости языка. Тем не менее Толстой называл Лескова «самым крупным из русских писателей». Никогда не задаваясь специальной целью найти «особый народный дух», Лесков сумел воплотить его как никто другой. Следующее десятилетие отмечено его отходом от православной церкви, нарастающей резкостью его произведений, желанием «мучить» читателя. Лесков стоит особняком в литературе – не примыкая ни к одной группировке, ни к одному направлению, он пытается понять и постичь нелинейную, нерациональную, неразумную живую русскую жизнь, от непонимания которой у него гибнет рациональный немец в рассказе «Железная воля». Лесковская проза – органична, как живая природа; она динамична, горяча, стремительна, без невыносимых длиннот, свойственных тем же народникам, а иногда и гениальным его современникам. И в ней есть сильный и беспомощный, чистый и страстный герой-правдоискатель, праведник, странник с поющей, вольной и живой душой.

Салтыков-Щедрин в семидесятых и восьмидесятых годах написал самые крупные свои произведения, начиная от «Истории одного города» (1870) и заканчивая «Пошехонскими рассказами» (1886). Салтыков-Щедрин, вероятно, дальше всех пошел по проложенному Гоголем пути социальной сатиры, переходящей в гротеск. Так же как и Гоголь, он говорит не о конкретном уездном или губернском городе, не об одной семье – но расширяет пространство до всей России, живущей жестоко и нелепо, до всего человечества, которое изобретательно мучает друг друга.