Эктор де Сент-Эрмин. Часть первая

Кроме того, в течение этих трех лет тюремного заключения Сент-Эрмин глубоко изучил все то, что можно было изучить самостоятельно, — географию, математику, историю. С юности страстно мечтая о путешествиях, свободно владея немецким, английским и испанским языками, он в полной мере использовал данное ему разрешение получать книги и путешествовал по географическим картам, не имея возможности путешествовать на самом деле.

В особенности же Индия, которую еще недавно с таким ожесточением оспаривали у англичан Хайдар Али, его сын Типу-Саиб, бальи де Сюффрен, Бюсси и Дюплекс, привлекала все его внимание и служила предметом его ученых занятий, хотя, полагая себя обреченным на пожизненное заключение, он не думал, что эти знания когда-нибудь ему послужат.

Он уже привык к такой жизни, и приказ предстать перед министром полиции стал для него огромным событием, и признаться, подчиняясь этому приказу, он почувствовал, как в его душу закрадывается смутный страх.

Эктор узнал Фуше сразу же; Фуше совершенно не изменился, если не считать того, что теперь он носил шитый золотом мундир и именовался монсеньором. Иначе обстояло дело с Сент-Эрмином: Фуше, чтобы узнать узника, пришлось вглядеться в него.

Как только Сент-Эрмин оказался перед министром полиции, в нем разом пробудились все его воспоминания.

— Ах, сударь, — сказал он, первым прерывая их взаимное молчаливое разглядывание друг друга, — так вот как вы сдержали данное мне слово!

— Вы еще сердитесь на меня за то, что я вынудил вас жить? — промолвил Фуше.

Сент-Эрмин грустно улыбнулся.

— Разве это значит жить, — спросил он, — если ты находишься в камере размером в двенадцать квадратных футов с зарешеченными окнами и двумя замками в каждой двери?

— И все же в камере размером в двенадцать квадратных футов свободнее, чем в гробу длиной в шесть футов и шириной в два.

— Как бы ни был тесен гроб, мертвому в нем всегда покойно.

— Стало быть, сегодня вы будете просить о смерти с той же настойчивостью, с какой делали это, когда я видел вас в последний раз? — спросил Фуше.

Сент-Эрмин пожал плечами.

— Нет, — ответил он, — прежде я ненавидел жизнь, теперь же стал безразличен к ней; впрочем, коль скоро вы послали за мной, разве это не означает, что пришел мой черед?

— С чего бы это должен прийти ваш черед? — спросил Фуше.

— Ну, раз покончили с герцогом Энгиенским, с Пишегрю, с Моро и Кадудалем, то, мне кажется, по прошествии трех лет настало время покончить и со мной.

— Дорогой мой сударь, — ответил Фуше, — когда Тарквиний вознамерился передать свои приказы Сексту, он сшибал в своем саду не все маки подряд, а лишь головки самых высоких.

— Как прикажете понимать ваш ответ, сударь? — краснея, спросил Эктор. — Моя голова находится чересчур низко, чтобы ее снесли с плеч?

— Я вовсе не хотел обидеть вас, сударь, но признайтесь самому себе, что вы не принц крови, как герцог Энгиенский, не победитель, как Пишегрю, не великий полководец, как Моро, не знаменитый мятежник, как Жорж.

— Вы правы, — опустив голову, ответил Эктор, — я ничто рядом с теми, кого вы сейчас назвали.

— Но, — продолжал Фуше, — исключая принца крови, вы можете стать равным любому из них.

— Я?

— Несомненно. Разве с вами во время вашего заключения обращались как с человеком, который никогда не выйдет из тюрьмы? Разве все это время пытались сломить ваш дух, растоптать вашу душу или растлить ваше сердце? Разве вам не предоставляли все, о чем вы просили? Разве это не доказывает вам, что некая дружеская сила заботилась о вас? Три года, подобные тем, какие вы провели в тюрьме, сударь, вовсе не наказание, а дополнение к воспитанию, и если предположить, что природа предназначила вам быть мужчиной, то именно этих трех лет испытаний вам и недоставало.

— Но в конце концов, — с некоторым раздражением воскликнул Сент-Эрмин, — ведь я же приговорен к какому-то наказанию? Так к чему я приговорен?

— Вы должны вступить в армию рядовым солдатом.

— Но это же понижение в чине.

— А какой чин был у вас среди ваших грабителей дилижансов?

— Что?

— Я спрашиваю вас, кем вы были в обществе Соратников Негу.

Эктор опустил голову.

— Вы правы, — сказал он, — я буду рядовым солдатом.

— И гордитесь этим, сударь: Марсо, Гош, Клебер начинали рядовыми солдатами и стали великими военачальниками; Журдан, Массена́, Ланн, Бертье, Ожеро, Брюн, Мюрат, Бессьер, Монсе, Мортье, Сульт, Даву, Бернадот, нынешние маршалы Франции, — почти все они начинали как рядовые солдаты; начните, как они, и вы закончите так же.

— Но будет дан приказ держать меня в нижних чинах.

— Вы выкрутите руки вашим начальникам, совершая блистательные подвиги.

— Я буду вынужден служить правительству, которое не питало сочувствия к моей семье и не может рассчитывать на сочувствие с моей стороны.