Эктор де Сент-Эрмин. Часть первая

Вечером того самого дня, когда обе девушки побывали у мадемуазель Ленорман, Гортензия, побуждаемая подругой, решила предпринять еще одну попытку повлиять на отчима; после ужина, оказавшись наедине с ним, она с присущей ей грацией подошла к нему, опустилась на колени у его ног и со всеми ласковыми девичьими уловками, придававшими ей власть над первым консулом, заявила ему, что этот брачный союз будет ее вечным несчастьем, и, воздав должное Луи, повторила, что любит Дюрока и только Дюрок может сделать ее счастливой.

И тогда Бонапарт принял решение.

— Хорошо, — сказал он. — Раз ты непременно хочешь выйти за него, так и будет, но предупреждаю, что у меня есть условие. Если Дюрок согласится с ним, все будет по-твоему, но если он отвергнет его, то больше я никогда не стану спорить по этому поводу с Жозефиной и ты станешь женой Луи.

И, воодушевленный тем, что наконец принял решение, невзирая на неприятности, к каким это решение может привести, он поднялся в кабинет.

Войдя туда, он в поисках Дюрока заглянул в его комнату.

Но, как мы уже говорили, Дюрок, этот вечный гуляка, редко бывал на своем посту.

— Где Дюрок? — с явным раздражением спросил Бонапарт.

— Он вышел, — ответил Бурьенн.

— И где он, как вы полагаете?

— В Опере.

— Передайте ему, когда он вернется, что я обещал Гортензии, что он женится на ней, но мне надо, чтобы все это устроилось самое позднее через два дня. Я дарю ему пятьсот тысяч франков и назначаю его командующим восьмым военным округом. На другой день после свадьбы он отправиться в Тулон вместе с женой, и мы будет жить по отдельности. Я не хочу, чтобы зять жил в моем доме. Поскольку я желаю поскорее покончить с этим делом, доложите мне сегодня же вечером, устроит ли его такое предложение.

— Не думаю, что его это устроит, — ответил Бурьенн.

— Что ж, тогда она выйдет замуж за Луи.

— А она захочет?

— Придется захотеть.

В десять часов, когда Дюрок вернулся в Тюильри, Бурьенн сообщил ему о замысле первого консула.

— Первый консул оказывает мне большую честь, — сказал Дюрок, — но я ни за что не женюсь, если мне ставят такие условия; предпочту пройтись по Пале-Роялю.

С этими словами он взял шляпу и вышел с равнодушным видом, который Бурьенн не мог объяснить и который, однако, свидетельствует о том, что Гортензия явно ошибалась в отношении пылкости тех чувств, какие искренно или притворно питал к ней адъютант первого консула.

Бракосочетание мадемуазель де Богарне и Луи Бонапарта состоялось в небольшом особняке на улице Шантрен. Явившийся туда священник провел обряд венчания. Заодно Бонапарт распорядился освятить и брак г-жи Мюрат.

В отличие от бракосочетания бедной Гортензии, происходившего в обстановке печали и сопровождавшегося слезами, свадьба мадемуазель де Сурди обещала быть светлой и радостной: двое влюбленных расставались лишь в одиннадцать вечера, чтобы вновь встретиться в два часа пополудни и провести вместе все остальное время. Эктор подверг набегу самые роскошные магазины и самые модные ювелирные лавки Парижа, чтобы подготовить достойный его невесты свадебный подарок; в парижском свете о нем говорили как о каком-то чуде, и г-жа де Сурди даже получила несколько писем от знакомых, просивших разрешения нанести ей визит.

Госпожа де Сурди, рассчитывавшая получить всего лишь согласие первого консула и г-жи Бонапарт, была совершенно ошеломлена милостью, которую он оказал ей, вызвавшись самолично подписать брачный договор; такой милости он удостаивал лишь самых близких ему людей, поскольку она обязательно сопровождалась денежным даром или каким-нибудь подарком, а первый консул, не будучи скупым, отличался, тем не менее, бережливостью и предпочитал не выбрасывать деньги на ветер.