Экватор рядом

В уличных кафе от столика к столику перебегают, пригнувшись, чистильщики обуви. Клиентов мало хотя бы уже потому, что каждые девять из десяти жителей города обуты в легкие пляжные сандалии, а иностранные моряки появляются на суше в начищенных до зеркального блеска штиблетах. Над столиками, над бутылочками с кока-кола, фруктовой водой и гьяччо, над лениво переговаривающимися завсегдатаями кафе в черном небе повисают огромные, яркие звезды. Их мерцание — словно гримасы живых существ, с изумлением и жалостью разглядывающих через миллиарды световых лет однообразную и трудную жизнь людей города-пекла.

…Вечер уносит из города два-три градуса жары, но не может принести людям ни отдыха, ни настоящей радости. Тяжки солнечные часы в Массауа, но не легче и эти подкрашенные, голосистые, бестолковые вечера. Как хорошо. что сегодня я смогу побывать у своих: через полчаса второе свидание с одесситами.

— Бона сэра, город на Красном море. Добрый вечер, Массауа!

КУСОЧЕК РОДНОЙ ЗЕМЛИ

Сегодня относительно прохладный день: термометр в «Савойе» показывает 37° в тени. И все же шорты и тенниска противно липнут к телу. Местные жители повязывают шеи, а иногда и животы полотенцами в них задерживаются нескончаемые струйки пота. Когда полотенце разбухает от соленой влаги, его выжимают и вешают снова.

Высокий борт «Степного» огражден жаром раскаленного железа. Ребята-одесситы с любопытством разглядывают мою размокшую от дьявольской жары фигуру, перевязанную ремнями фото- и кинокамер. Один из них вслух догадывается:

— Сколько хожу по Красному, а корреспондента бачу в первый раз.

— Вот именно, глупый мальчик, — отвечает ему кто-то. — Вам придется сматывать удочки. Разве ж можно визитировать до корреспондента с такой физиономией как у вас? За вас же будет краснеть все Черноморское пароходство.

Даже если бы под названием теплохода не было помечено название порта приписки, разве трудно его угадать, услышав этот бархатистый диалог!

— Привет, товарищи! — кричу с надрывом. — С приездом!

— Як по-русски шпаре, — удовлетворенно замечает белоголовый, загорелый дочерна парень.

По трапу сходит лоцман-югослав и представитель портовой полиции. Теперь трап занят мной и Джорджем Спиро. На последней железной ступеньке нас встречает капитан. Человеку без подданства улыбается как старому знакомому (так оно и есть), на меня смотрит с любопытством и не очень ласково. Я его отлично понимаю: заход транзитный, на несколько часов, надо разгрузиться, погрузиться, запастись водой, взять кое-что для кока, оформить коносаменты, накладные, раскладные и т. д., а тут вваливается долговязый иностранец, увешанный аппаратами, с восторженной физиономией — явно газетчик.

— Кэптин, — говорит один из матросов, — вам повезло: этот джентл говорит по-русски.

Капитан смотрит в мои черные очки:

— Чем могу?.. У меня не очень много времени, сэр, и потом знаете ли… тепло!

…Через минуту мы весело хохочем в тесной капитанской каюте, больше всех Спиро, которому капитан по-итальянски, а я по-английски объяснили «инкоровский» дебют. С жадностью набрасываемся на нарзан. Нарзан на берегу Красного моря! Пока «кэптин» и Спиро разбирают документы, а помощник капитана вручает прибывшему полицейскому сержанту паспорта членов команды, мы взахлеб обмениваемся с корабельным замполитом новостями и впечатлениями — он об Одессе, об очередном плавании, я — об Эфиопии. Через несколько минут отяжелевший от нарзана Спиро («О, это лучше, чем «Амбо» и «Донголо»»!) «отдает концы» — торопится дать указания по разгрузке. Не буду мешать морякам и я, тем более что вечером еще одно свидание с одесситами.

Вечером на мокрой, умытой из шлангов палубе «Степного» спокойно и уютно. По просьбе замполита и капитана рассказываю морякам об Эфиопии. Они в свою очередь «угощают» меня кинофильмом. Как только на палубе вспыхивает белый прямоугольник экрана, причал мгновенно превращается в просторный кинозал. Зрители — грузчики, портовые клерки и полицейские — сидят и лежат на мешках с цементом, на ящиках, на стальных переплетах подъемного крана. Жаль только, что у судового киномеханика всего лишь один фильм, да и тот… «Жених для Лауры».

Я давно уже не смотрю на переживания Лолиты Торрес, вглядываюсь в лица сидящих со мной одесских моряков.

…Как-то сын эфиопского портового дельца Брахане Мекете Георгиос рассказывал мне:

— Еще семь-восемь лет назад на ваших моряков смотрели как на марсиан, а сейчас весь 14-й склад заполнен советскими грузами — асмарские шоферы еле-еле успевают развозить.