Экзотики

Когда служебная карьера не удалась, Дубовскій твёрдо ршилъ разбогатть и кинулся въ разныя аферы, при чемъ, не имя состоянія, сдлался наперсникомъ, врне, наемникомъ и ширмами богатыхъ аферистовъ русскихъ, иностранцевъ и евреевъ. Его выставляли впередъ, пользуясь его связями и родней, чтобы получить разршеніе въ высшихъ сферахъ на концессію желзной дороги, на поставку чего-либо въ казну, на разршеніе какого-либо учрежденія, какого-либо общества на паяхъ…

И хлопоча усердно, служа этимъ дльцамъ врой и правдой, Дубовскій за десятокъ лтъ мытарствъ не нажилъ ни гроша… Его какъ-то особенно искусно, хотя совсмъ просто, «выкуривали» изъ дла, когда оно было уже на мази.

Когда умерла сестра и онъ попалъ въ опекуны въ богатой племянниц, онъ занялся ея длами и бросилъ аферы… Но это продолжалось не долго. Мечта разбогатть сндала его. Онъ давно якобы зналъ, какъ и гд можно наврное легко и быстро разбогатть. Но на это были нужны средства, которыхъ у него не было. Теперь они явились. Не свои — но все же у него въ рукахъ. Ловко обойдя законы объ опек, онъ продалъ вс имнія племянницы и, распоряжаясь чистоганомъ, окунулся въ биржевую игру.

Иногда ему приходило на умъ, что бываютъ случаи, что люди проигрываются и разоряются въ пухъ и прахъ. Ну, вдругъ таковое приключится и съ нимъ?

И на это у Дубовскаго былъ отвтъ, было утшеніе. Въ его Любочку влюбленъ давно и уже сватался — и даже собственно два раза — богачъ и милый малый, нкто князь Соколинскій, одинъ изъ самыхъ крупныхъ землевладльцевъ Малороссіи. Любочка отказала наотрзъ и теперь слышать объ немъ не хочетъ. Но если приключится бда какая… то тогда она по невол пойдетъ за него. А князь поклялся ни на комъ не жениться, покуда она не замужемъ. Вотъ разв она вдругъ за кого другого соберется… Это будетъ ударомъ, если онъ, Дубовскій, до тхъ поръ не успетъ разбогатть… Вдь замужней надо все сдать съ рукъ на руки. А сдать въ порядк трудно. Да кром того лишиться возможности пробовать счастья…

Однако этого послдняго обстоятельства — любви и брака — Дубовскій не боялся. Питомица его ни разу, нигд, никмъ не увлеклась. Мужчины для нея будто не существуютъ.

Во всякомъ случа опекунъ ршилъ разбогатть и не иначе, какъ играя на бирж. А покуда онъ былъ доволенъ тмъ, что онъ за границей «крупный сановникъ» благодаря звзд и исключительно громкой визитной карточк, гд стояло: «En fonction de Ma^itre de Cour de Sa Majest'e l'Empereur de Russie». Для «заграницы» это было нчто въ род министра императорскаго двора. Когда же приходилось Дубовскому объяснять иностранцамъ свое званіе, онъ объяснялъ туманно и старался скользить на деталяхъ…

X

Когда дядя вернулся домой, Эми встртила его съ ршительнымъ видомъ и заявила, что должна объясниться съ нимъ по крайне важному длу, и къ тому же неотложному. Племянница была настолько взволнована, что дядя даже немножко испугался. Пройдя за нею въ ея маленькую собственную гостиную, онъ услся и, приглядываясь къ лицу молодой двушки, выговорилъ:

— Ты меня, право, пугаешь! Вижу — происшествіе, но какое, что? Какое можетъ быть у тебя важное дто? Это за мое отсутствіе, что-ли, стряслось?..

— Очень важное, дядюшка! Важне и быть не можетъ въ жизни.

— Господи помилуй! — воскликнулъ Дубовскій. — Говори скорй!

— Я… — начала Эми. — Я… — повторила она снова, — и не знала, съ какого предисловія начать.

Но вдругъ, должно быть, подъ вліяніемъ того же чувства, изъ-за котораго трусы кидаются на войн въ самое горячее мсто свалки, она выговорила:

— Я полюбила человка… Я встртила, полюбила и желала бы за него идти замужъ…

— Кто? Что? Когда? — произнесъ Дубовскій почти тупымъ голосомъ, а затмъ, оправившись, прибавилъ разумне: — Кто это? Какимъ образомъ?

Эми назвала Френча. Дубовскій вытаращилъ глава. Все лицо его вытянулось, ротъ раскрылся, оголяя два ряда великолпныхъ, какъ жемчугъ, зубовъ, которые стоили боле тысячи франковъ. Нсколько мгновеній онъ не могъ произнести ни слова.

— Англичанинъ? — произнесъ онъ наконецъ. — Это тотъ, который на бирж здшней…

И онъ запнулся.

— Любочка, да я ей Богу… Ты, должно быть… Скажи-по совсти, ради шутки все это? Не пугай зря!

Видя растерянность дяди, Эми тоже смутилась. Оказалось ясно, что ихъ дв точки зрнія на одного и того же человка помщались какъ бы въ центрахъ двухъ различныхъ полушарій. Ихъ мнніе объ одномъ и томъ же человк было мнніемъ двухъ антиподовъ.

Эми тотчасъ поняла, какъ много придется положить труда и настойчивости, чтобы добиться своего. А у нея не хватитъ силы и умнья.

Дубовскій, придя немного въ себя, заговорилъ, и довольно краснорчиво, что съ нимъ бывало рдко. Онъ сталъ доказывать племянниц, что она или со скуки, или подъ вліяніемъ какой-нибудь скверной бабы-дуры, или вслдствіе какого-либо особеннаго легкомыслія, котораго онъ въ ней никогда не замчалъ, увлеклась человкомъ не только неподходящимъ, неровней, но одной изъ тхъ личностей, которыхъ видимо-невидимо разсыпано по всему свту. Наконецъ, ему, да и племянниц тоже, совершенно неизвстно, что это за личность, этотъ англичанинъ со странной, даже вульгарной фамиліей.