Электрический бал

Ещё с минуту они звонко смеялись над этой шуткой. Пока наконец не повисла уютная, тёплая, ни к чему не обязывающая тишина.

– Только всё ведь было не так с вашим перстнем, да? – спросила графиня голосом, из которого пропала вся нежность и игривость.

– О чём вы, душа моя?

– Этот перстень никогда не принадлежал ни вам, ни вашему семейству.

Она принялась теребить редкие рыжие волосы на груди князя, но с каждым движением её ногти всё больнее впивались в кожу.

– Но бабка рассказывала…

– Ах, прекратите. Я знаю, откуда он взялся. Мой муж нашёл его в пустынных песках Каира. Именно этот перстень помог ему необычайно посвежеть. Именно его утрата свела его в могилу. Видите ли, мой батюшка не очень обрадовался таким переменам в графе. Вдобавок к тому времени он так надоел моему супругу, что тот перестал ссужать его деньгами. Вот отец и задумал огорчить графа, украв у него то, что он больше всего в жизни ценил. Вот этот самый перстень. Но граф, как вы понимаете, не пережил разлуки, за два дня он посерел, осунулся и почил, сидя за секретером, корпя над завещанием, которое, как он сам понимал, вскоре понадобится. Батюшка мой так был рад кончине графа, что подарил перстень баронессе Армфельт, которая отчего-то положила на него глаз. Но баронесса, в отличие от моего папа´, почувствовала некую силу, заключённую в этом куске металла. И раструбила о его чудотворных свойствах по всем закоулкам. Не упомянув, впрочем, как этот перстень ей достался. На эти рассказы клюнули вы и придумали идиотскую легенду, которая оправдывала ваше на него право. И теперь перстень вернулся в мой дом. Но только поймите…

Она поднялась на локте и заглянула ему в глаза:

– Это не чудо. Это проклятие. Вы умрёте так же, как и остальные его обладатели, разве вы сами не видите связи? Мой муж, отец, баронесса, этот ваш подельник. Все, кто надевал его, вскоре умирали. И вы следующий в очереди.

– Но это вздор, суеверия… – сказал князь не очень твёрдо.

Графиня тем временем запустила ногти в его грудь так глубоко, что он взвыл от боли.

– Вы тысячу раз обманули меня, Ваша светлость, хотя клялись этого не делать. Вы такое же ничтожество, как и все мужчины в моей жизни. Видимо, только таких я и привлекаю.

Она вскочила с кровати, сорвав простыню. Князь свернулся клубком, прикрыв руками наготу. Он смотрел на графиню с мольбой, но не знал, что сказать.

Елизавета обернулась и уставилась на него пылающими глазами. Простыня обвила её тело, будто тога античную статую.

– Собирайтесь, нам скоро выезжать.

Она вышла и захлопнула за собой дверь, унеся с собой любовь, которая ещё недавно пылала между ними. Он пролежал с минуту без мыслей, затем гнев обуял его. Голова раскалывалась от боли, но он не обращал на неё внимания. Он вскочил и с яростью посмотрел на перстень. Потом ярость куда-то исчезла, и им овладела тревожная сентиментальность, какая бывает только с перепою и после акта любви. Он вспомнил баронессу и глаза своего подельника. И только сейчас понял, что те по-настоящему мертвы. Поль почувствовал безнадёжное бессилие. Мог ли он лишить жизни кого-то собственной рукой?

* * *

Победоносцев увидел не очень белый потолок с безыскусной лепниной по бортику. В дальнем углу, повиснув на своих сетях, притаился разлапистый паук. Виктор Георгиевич принялся было с интересом рассматривать, но паука перекрыло расплывчатое лицо. Обер-полицмейстер сфокусировал взгляд и узнал доктора Вдовина.

– Очнулись, Ваше превосходительство? – улыбнулся Вдовин ртом, но не глазами, как улыбался всегда. – Дайте-ка взглянуть.

Он бесцеремонно задрал Победоносцеву подбородок, другой рукой – чрезвычайно, как показалось обер-полицмейстеру, холодной и сухой – оттянул веко.

– Так-так, – сказал он, поворачивая голову Победоносцева туда-сюда и смотря так, будто определяет на взгляд подлинность бриллианта. – Так-так. Так-так-так.

– Где я? – прошептал Победоносцев.

– Не бойтесь, вы у меня на квартире и в полнейшей безопасности, – ответил Вдовин, отпустив наконец подбородок.

– Но как… Что случилось?

Обер-полицмейстер попытался вспомнить хоть что-то, но события прошлого, как ни пытался он их захватить в своё внимание, ускользали.

– Приступ, надо полагать. Вы упали, катались по площади, кричали что-то о собаке, которая будто бы пыталась вас съесть. Но никакой собаки, позвольте заметить, рядом не было…

– Боже мой… – обер-полицмейстер вспомнил последнее страшное видение и сглотнул горьковатую слюну.

– Но теперь всё позади. Пришлось выпустить вам фунт крови.

Победоносцев с неудовольствием рассмотрел крохотный надрез на предплечье. Мышцы неприятно тянуло.

– Разрешите поинтересоваться, не было ли в вашем роду душевнобольных? – спросил Вдовин.

– На что это вы намекаете?

Вдовин поднял примирительно руки:

– Просто интересуюсь. Судя по тому, что я вижу, у вас просто небольшая лихорадка, вызванная чрезвычайным переутомлением. Давно ли вы нормально спали?

– Только что, – ответил Победоносцев.

– Понятно. – Вдовин улыбнулся снисходительно, как улыбаются шуткам детей. – А до этого?