Электрическое королевство

Ребенок же смотрел перед собой мертвыми глазами, до жути похожими на кукольные. С виду она не пострадала, но Нико побоялась даже думать, как она умерла.

Сколько эти люди так пролежали, сказать было нельзя. Температура в холодильнике замедлила, если не остановила, процесс разложения, и губы у всех троих посинели.

«Если хочешь выжить, надо выяснить, насколько выносливо твое тело».

Нико потянула назад одеяло, задержавшись только чтобы взглянуть напоследок в кукольные глаза девочки.

– Если другая жизнь существует, – сказала Нико, – то надеюсь, она лучше этой.

В ответ на нее смотрело пустое, точно лист бумаги, лицо, и она подумала о жителях Помпей – как последние мгновения их жизни запечатлелись во времени, чтобы история, чтобы все – и даже она – могли их увидеть.

– Никто больше вас такими не увидит. Обещаю.

Накрыв наконец семью одеялом, Нико подошла к ведру, увидела в нем то, что и ждала увидеть. Вырвав на месте, покинула камеру с намерением исполнить обещание.

Радуги

«Словно огни Везувия…»

Нико встала над кучей мусора в среднем проходе и чиркнула зажигалкой. В проходе через ряд от нее метался Гарри. Их синхронный пульс участился, и Нико сказала:

– Не бойся, надо будет просто выбежать побыстрее, – но Гарри уж вылетел вон.

Тогда Нико снова чиркнула зажигалкой и, глядя на быстро возникшее пламя, ощутила в нем подлинный потенциал свершить – не правосудие, нет, это было уже нереально, но очищение. Может, Железные Маски и не жили тут, зато это место стало приютом их зла. Содеянного ими было не отменить, однако стереть свидетельство этого с лица земли Нико могла.

Под мусором нашлась хорошая, сухая коробка. На ней была надпись «Попробуй радугу», чем и занимался нарисованный рядом человечек. Нико поднесла зажигалку к коробке, чиркнула ею раз, другой, третий, пока картон наконец не загорелся. Радуга занялась пламенем.

Кит

пурпурные цветочки

Горело быстрее, чем он ожидал.

Видимо, из-за старой магии. Из чего бы там ни делали старые пленки, проекторы, старинные матерчатые экраны, обивку для кресел и ковры, из чего бы ни отливали молдинги – для огня все это было лишь топливом. И так далее, и тому подобное.

Кит с Монти и Лэйки стояли посреди главной улицы – закинув за спины рюкзаки, в куртках и шапках; Лэйки с винтовкой, Монти со своим топором. Они смотрели, как горит «Близнец рая». Поначалу дым просачивался наружу небольшими струйками сквозь трещины в парадной двери, но вскоре эти тонкие струйки превратились в полноценные клубы, и там, где не было окон, огонь проделал их сам: кирпичная кладка обваливалась, летел пепел и сверкало пламя, как-то вот так, – а понтовые туфли, платья, костюмы и улыбки были теперь вольны воспарить и сгинуть в забвении.

Просто Кит не думал, что дом сгорит так быстро.

А вот как все произошло: когда три дня назад Дакота не явилась домой к комендантскому часу, ребята поднялись на крышу и первым делом поискали в саду. Там, на самодельной террасе, среди грядок и растений в горшках, с которыми по утрам возилась Дакота, они не нашли ничего, кроме увядшей зелени. Только в дальнем углу стоял горшок с цветком, крохотным пурпурным росточком, который отказывался погибать. (Почему, Кит знал – Дакота заботилась о нем. И в то время, как прочие растения умерли, пурпурный цветочек проявлял недюжинную стойкость, то есть невероятное упорство.)

Затем проверили в комнате Дакоты за торговыми лотками, в обеих будках киномеханика, на кухоньке и в уборных. Пока Лэйки смотрела во втором кинозале, Монти расхаживал туда-сюда по прилавку и повторял одно и то же:

– Так и знал, что этим закончится. Ей же всякое мерещилось, она постоянно кашляла и бормотала. Чахла. Она изменилась после нападения роя.

Кит не ответил. Он стоял в вестибюле, держа в руках горшочек с пурпурным цветочком, и смотрел на старую черно-белую фотографию.

«Она изменилась после нападения роя».

Правда ли это? Кит порылся в памяти. Его Дакота едва спаслась от роя этим летом. Или в конце весны? Как бы там ни было, чувствовала она себя после этого хорошо, ведь так? Вот если бы болезнь нагрянула внезапно – если бы его Дакота проснулась однажды, уже красная, вся в поту, бормоча несуразицу и видя галлюцинации, – отследить ее начало было бы проще.

Кит столько литературы по медицине перерыл, но вдруг прав был Монти? Вдруг Дакоту забрал мушиный грипп?

Кит судорожно сглотнул и прижал горшок с цветочком к груди. Постарался затеряться в событиях на фото, чтобы душа воспряла, чтобы его окутала магия прошлого.

Ничего не получилось.

Тем временем вернулась Лэйки. В кинозале она ничего не нашла.

– Ну, тогда ладно. – Монти соскочил со стойки и помог Лэйки разобрать баррикаду у входной двери.