Электророман Андрея Платонова. Опыт реконструкции

Эротическое притяжение, исходящее от Босталоевой, вызывает у Вермо избыток романтического воображения и интеллектуального напряжения. Коровы кажутся ему мелковатыми, он задумывает разведение молочных бронтозавров. Обрушение скалы наводит его на мысль утилизировать кинетическую энергию геоморфологических процессов. Но главное – через любовную поэтику вновь иниицируется электропоэтика фотоэлектромагнитного резонатора-трансформатора.

Вермо наклонился с седла, чтобы лучше разглядеть классовое зло на лице Босталоевой, но лицо ее было счастливое и серые глаза были открыты, как рассвет, как утреннее пространство, в котором волнуется электромагнитная энергия солнца. Вермо почувствовал эту излучающую силу Босталоевой и тут же необдуманно решил использовать свет человека с народнохозяйственной целью; он вспомнил про электромагнитную теорию света Максвелла, по которой сияние солнца, луны и звезд и даже ночной сумрак есть действие переменного электромагнитного поля, где длина волны очень короткая, а частота колебаний в секунду велика настолько, что чувство человека скучает от этого воображения[922].

Параллельно возобновлению изначальной электропоэтики Платонов вводит регулирующие элементы, которые нейтрализуют ее субверсивно-утопический потенциал. Так идеал коммуникации, проникнутый философией космизма и связанный с электропоэтикой фотоэлектромагнитного резонатора-трансформатора, в искаженной форме переносится на классового врага Умрищева. Несокрушимый бюрократ построил по соседству с «Родительскими двориками» колхоз кулаков (прототип которого фигурировал еще в «Чевенгуре» и «Бедняцкой хронике»), где проповедует смесь из различных социальных, культурных и экономических теорий и марксистской диалектики, популярных в период Пролеткульта. Умрищев овладевает теорией электронов, которую с опорой на «Приключения Атома» Циолковского воспринимает как трансцендентальную теорию перевоплощения душ[923]. На это наслаивается экономическая теория крестьянской кооперации, разработанная Чаяновым и Кондратьевым и построенная на стабилизации индивидуальных отношений собственности с сохранением традиционных форм сельскохозяйственной организации.

– А чьи же это лошадки у твоих хозяев?

– Ихние же, – пояснил Умрищев, – я учитываю чувственные привязанности хозяина к бывшей собственной скотине: я в этом подходе конкретный руководитель, а не механист и не богдановец.

Старуха дрогнула было от идеологической страсти, но с мудростью сдержалась.

– Старичок, старичок, – слабо сказала она, – а в чем же колхоз у тебя держится?

– Колхоз держится только во мне, – сообщил Умрищев. – Вот здесь, – Умрищев прислонил ладонь к своему лбу, – вот здесь соединяются все противоречия и превращаются силой моей мысли в ничто. Колхоз – это философское понятие, старушка, а философ здесь я[924].

Федератовна разоблачает Умрищева и выносит его дело на партийный суд. Его философское и экономическое учение ликвидируется, а руководство колхозом Федератовна берет на себя[925].